Михаил Cвирин - Танковый прорыв. Советские танки в боях 1937—1942 гг.

Словом, проблем с сосредоточением не возникло только у одного механизированного корпуса – 15-го, на который командование возлагало самые большие надежды. К сожалению, этим надеждам не суждено было оправдаться.

С начала войны корпус действовал согласно планам прикрытия из «красного пакета». Соединения корпуса выдвигались на северо-запад широким фронтом и не мешали друг другу. Однако скорость движения корпуса все равно оказалась далеко не такой, на какую рассчитывало командование. Официальной причиной этого считается плохое состояние дорог. Однако спустя несколько дней немецкие войска по той же местности продвигались куда быстрее. Да, артиллерийские и мотострелковые части корпуса, как и везде, имели недостаточное количество автотранспорта и тягачей. Но очевидно, что причина медлительности танковых частей кроется в ином – плохом управлении войсками. Что совсем не удивительно, ведь к началу войны укомплектованность 37-й танковой и 212-и мотострелковой дивизий офицерами и младшим командным составом составляла всего около 50 %. В управлении корпуса эта цифра была еще ниже, в инженерных подразделениях и войсках связи численность старшего начсостава составляла 40–45 %, а младшего начсостава – около 20 % от штатной! И это при том, что рядовым составом корпус был укомплектован почти полностью.

Но самое главное – на месте (то есть в районе Броды) находились лишь танковые и часть пехотных подразделений корпуса. Все остальные подразделения находились на полигонах в самых разных местах. Например, мотострелковый полк 37-й танковой дивизии (без автотранспорта) находился в Бережанах, в 150 км от места дислокации корпуса. Понтонно-мостовые батальоны проходили обучение на Днестре южнее Львова.

Из-за отсутствия автотранспорта генерал Карпезо счел за лучшее оставить практически не имевшую танков (32 БТ-7 и 5 Т-26) 212-ю мотострелковую дивизию в Бродах, отдав ей приказ разворачивать тыловую линию обороны по рубежу Бордуляки, Руда-Бродзка на случай прорыва противника. Вперед двигались только танки 37-й и 10-й танковых дивизий. Впрочем, их было достаточно много. В 10-й танковой дивизии числилось 318 исправных танков и 72 бронемашины, в том числе 63 танка КВ, 37 танков Т-34 и 44 танка Т-28, 147 БТ-7 и 27 Т-26. 37-я танковая дивизия имела 315 исправных танков и 45 бронемашин, в том числе один КВ, 32 танка Т-34, 239 БТ-7 и 13 Т-26.

Как уже упоминалось выше, еще утром 22 июня для ликвидации воздушного десанта противника из Золо-чева в район Радзехова выступил передовой отряд 10-й танковой дивизии. Вечером он занял город, но днем 23 июня был выбит из него немецкими танками.

Утром 23 июня командир корпуса генерал Карпезо получил приказ командующего фронтом: «во взаимодействии с 4-м механизированным корпусом и 3-й кавалерийской дивизией 6-й армии нанести удар в направлении Радзехув, Сокаль и уничтожить танковую группу противника, действующую в направлении Сокаль, Радзехув».

Командиру 15-го мехкорпуса уже было ясно, что основные силы противника движутся через Стоянув и Радзехов на Лопатин и Берестечко. Поэтому он отдал 37-й танковой дивизии распоряжение – повернуть на север, к вечеру сосредоточиться в районе Оплуцко, Охладув (ныне Оглядов) и быть готовыми к наступлению на Лопатин и далее во фланг далеко прорвавшейся группировке противника. Выдвинувшаяся далее всего к западу 10-я танковая дивизия должна была продолжать движение на Радзехов и затем на Сокаль с целью выйти на реку Западный Буг и отрезать ударную группировку немцев от границы.

Получив этот приказ, в три часа дня 23 июня 10-я танковая дивизия возобновила движение на Радзехов. Однако к этому времени город уже был вновь занят немцами.

В 15 часов 23 июня 20-й танковый и 10-й мотострелковый полк 10-й танковой дивизии (каждый без одного батальона) вновь вышли к Радзехову и атаковали город с юга. Остальные части дивизии все еще находились на марше. Эта атака была отбита танками и 88-мм зенитками приданного 11-й танковой дивизии полка «Герман Геринг», хотя по нашим донесениям противник потерял 5 танков. Немцы отчитались об уничтожении 9 советских танков, в том числе двух КВ-2 – хотя если в атаке и мог участвовать КВ, то лишь один и без «большой башни». 19-й танковый полк в бою не участвовал, так как умудрился застрять в болоте. 37-я танковая дивизия, которая должна была наступать севернее, задержалась с продвижением из-за ложного донесения о появлении вражеских танков на фланге и в соприкосновение с противником не вошла.

Тем временем на южный фланг механизированной группировки противника от Крыстынополя через Радзехов выдвигалась 16-я танковая дивизия вермахта, в то время как шедшая впереди 11-я танковая дивизия, выйдя в излучину реки Стырь и к Берестечко, нависла над правым флангом корпуса, охватывая его с севера. Чтобы прикрыть этот фланг, требовались дополнительные силы. Однако основные части 8-го и 4-го мехкорпусов находились от района предполагаемого сосредоточения едва ли не дальше, чем к моменту появления приказа на контрудар. Поэтому начальник Генштаба Жуков (очевидно, все-таки прибывший в Тернополь лишь вечером 23 июня) застал штаб Юго-Западного фронта в полной неготовности к нанесению контрудара. Там мучались дилеммой: атаковать противника наличными силами – или подождать еще некоторое время до подхода всех механизированных корпусов.

В конце концов, вопреки мнению начальника штаба генерал-майора Пуркаева, было принято решение – утром 24 июня силами 15-го и 22-го мехкорпусов, не дожидаясь подхода остальных механизированных соединений, нанести удар по обеим флангам прорвавшейся группировки. Не исключено, что это решение было принято под давлением Жукова, возмущенного недостаточно энергичными (по его мнению) действиями командования фронта. 8-му мехкорпусу через голову командующего 6-й армией был отправлен упомянутый выше приказ о выдвижении в район Броды. Одновременно такой же приказ был отдан и командующему 6-й армией – что само по себе грозило неразберихой, хотя серьезно ускоряло дело. По счастью, на этот раз все обошлось.

При этом про 4-м мехкорпус почему-то вновь забыли – основные его части приказа о переброске на восток не получили и продолжали сосредотачиваться в лесах западнее Янова, в 30 км к северо-западу от Львова). Командование 6-й армии не собиралось отдавать в чужие руки свою последнюю ударную силу – тем более, что как раз в это время предметом его крайней озабоченности стала ситуация в районе Любачов, Немиров, Краковец, юго-западнее Равы-Русской. К исходу 24 июля здесь образовался 40-километровый разрыв между 159-й и 97-й стрелковыми дивизиями. В этот промежуток вклинились немцы и заняли Немиров. Около 17:00 части 81-й моторизованной дивизии вновь выбили немцев из города – но из-за отсутствия пехоты удержать его не смогли и снова отошли на восток, оставив на улицах Немирова большое количество раздавленной немецкой техники – и 36 танков БТ-7. На следующий день часть 8-й танковой дивизии (54 танка) совместно с 32-й танковой дивизией атаковала в районе Магерува позиции 1-й горнострелковой и 68-й пехотной дивизий противника. Советские танки прорвали тактическую оборону немцев и устроили погром в их тылу, в результате чего 68-я пехотная дивизия понесла большие потери, была выведена в тыл и заменена 4-й горнострелковой дивизией.