Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

Сандро в превосходном настроении, — он едет на 5 дней домой, — постарайся его повидать.

Ольга пишет, что она выезжает из Киева на несколько дней, чтобы посетить свой полк, так как в данное время у нее не так много работы.

В свободное от занятий время я наслаждаюсь чтением книги “Таинственная комната” (“The room of secrets”), она чем-то напоминает книгу, читанную нами вместе.

Погода эти 2 последних дня была очень неблагоприятна для длинных прогулок — дул сильный ветер с морозом и снегом, так что я принужден был гулять в крошечном саду!!! Бедный малютка!!!

Только что мне принесли твое дорогое, надушенное письмо и Ольгино — сердечно благодарю за них и за интересные сведения из письма Виктории. Этот запах возбуждает и вызывает чудные воспоминания, меня так и потянуло к тебе! Теперь должен кончать. Надеюсь, что чувствуешь себя лучше.

Да благословит тебя и детей Господь! Целую вас нежно.

Твой старый

Ники.

Передайей мой привет.

Ц.С. 14 февраля 1916 г.

Мой родной!

Твое милое письмо меня очень осчастливило, я его много раз перечла и нежно поцеловала каждую страницу, которой касалась твоя дорогая рука. Я — безумная, старая женщина, не правда ли? Но я глубоко люблю тебя и тоскую по своему ненаглядному.

Бедный Плеве, как жаль, что он стал таким несчастным существом — уже перед войной у него был жалкий вид. — Я рада, что они все высказались и даже ссорились между собой на этом совещании — это очень хорошо, так как выясняет все недоразумения и обрисовывает лучше характеры.

Старшие девочки едут на концерт в нашем лазарете, а трое младших поедут днем на концерт в Анино убежище, где старый Давыдов [731] тоже хотел быть, чтобы повидать Бэби. Ее родители тоже там будут, чтобы немного развлечься после отвратительного письма, полного самых ужасных оскорблений Ани, которое ее мать получила от m-me Родзянко. Там будут также Ник. Дм. Д. [732], Ирина Толстая, Вл. Ник . [733] и m-r Жилик [734]. Я не могу пойти: чувствую себя неважно, сильно кашляю и температура 37,3 сегодня утром, — так досадно простужаться, никуда не выходя.

Утро пасмурное, тихое, 3 1/2 градуса мороза.

Я приму сегодня троих.

Бедная Иза сильно подавлена, так как в газетах скверно отзывались об ее отце [735]. Моего Штейна [736] тоже обвиняют в шпионстве, и вообще я нахожу, что люди стали неуравновешенными, выражаясь мягко. M-me Зизи еще не поправилась и не может сюда приехать.

Я получила французскую книгу, — когда ты кончишь свою английскую, я тебе пришлю другую. Такое невинное чтение является отдыхом для утомленного ума и наводит на свежие мысли.

Надеюсь, что тебе удастся сделать опять несколько хороших прогулок.

Устроил ли ты, чтоб твои флигель-адъютанты дежурили в ставке по две недели каждый? — Теперь, когда время спокойнее, ты мог бы даже иметь командиров полков, хотя их почти не осталось. Но для тебя это было бы очень полезно, так как они могли бы рассказать тебе много правды, которой даже генералы не знают, и этим помочь тебе.

И все будут стараться изо всех сил и энергично работать, зная, что один из их офицеров находится в ставке и должен откровенно отвечать на твои вопросы. Они замечают больше, чем другие, — и затем это будет постоянным живым звеном с армией.

Алексей получил телеграмму от Эристова от имени твоих улан.

Должна кончать свое письмо, мой родной.

Да благословит и сохранит тебя Господь Всемогущий! Осыпаю тебя горячими поцелуями, муженек мой любимый.

Навеки твоя старая

Солнышко.

Дети нежно, нежно тебя целуют.

Царское Село. 15 февр. 1916 г.

Мой любимый!

Горячо благодарю за милое письмо, которое получила вчера. У тебя, действительно, было много работы, я рада, что вчера тебе, наконец, удалось хорошо прогуляться и освежиться.

Подумай, Ези [737] завтракает сегодня у нас! Я его не видела со времени его отьезда на войну. Он просил разрешения представиться как генерал-адъютант, и я решила, что лучше его пригласить к завтраку. Будет очень трудно заставить его говорить, особенно без твоей помощи.

Чудное, солнечное утро, 8 градусов мороза. А. просит меня выходить каждый день, но я знаю, что это было бы безумием при моем кашле. Я плохо спала, так как мне мешал кашель. Иногда я долгое время не кашляю, а затем опять начинаю, совсем как Бэби.

Мария простужена. — Сегодня они все едут в Большой Дворец на маленькое театральное представление, устраиваемое для раненых (Кривое Церкало).

Вчера был у меня старый Горемыкин. Я рассказала ему все новости про тебя, и он был счастлив узнать о твоем военном совете. Его жена только что успела проститься со своим “госпиталем”, как с ней сделался сердечный припадок от волнения и пришлось на ночь оставить ее там — бедные старики, как мне их жалко! У него вид хороший, но в первое время, когда он внезапно остался без работы после сильного напряжения последних месяцев, — он был в постоянном полусне. Когда он прощается, мне всегда кажется, что он видит нас в последний раз, — по крайней мере, его добрые старые глаза это выражают.

Для французов настало тяжелое время около Вердена, дай, Боже,им успеха, так хочется, чтоб они и англичане начали, наконец, наступать!

Каковы впечатления Филимора от Архангельскa? Понимает ли он теперь наше тяжелое положение там и находит ли, что там работают энергично? — Критический глаз иностранца может быть очень полезен. – Зуев [738] будет сегодня, так как в среду уезжает в Англию-Францию. Эмма Фр. [739] была на свадьбе Сашки [740] — говорит, что в профиль невеста хороша, a en face нос слишком приплюснут, глаза красивы, очень черные волосы, невысокого роста и полная.

Трина пришла ко мне в отчаянии, что О.Ламкерту [741] предложили подать в отставку после стольких лет службы. — Денежные дела он привел в образцовый порядок, а когда поступил на это место, было множество долгов. — Штюрмер предлагает своего кандидата (кажется, Гурлина или Гурланда) [742] , который так завален работой, что не будет в состоянии лично руководить этим. Если я увижу Ш., который, вероятно, попросит приема по делам Верх. Сов., — то я его об этом спрошу.

Я рада, что тебе нравятся мои надушенные письма — я хочу, чтоб они тебе напоминали твою детку, которую тянет к тебе так сильно, сильно! — Мысленно крепко прижимаю тебя к груди и осыпаю твое дорогое лицо страстными поцелуями.

До свидания, дружок, благословения и поцелуи без конца от твоей старой

Аликс.

Перечитывала некоторые из моих старых писем к Соне и рвала их — они совсем как дневники, так живо напоминают прошлое. Завтра был бы день ее рождения.

Ц. ставка. 15 февр. 1916 г.

Моя родная голубка!