Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

Посылаю тебе бумагу, в которой изложены некоторые мысли Сухомлинова относительно Думы, — ты можешь ее просмотреть в поезде. Я не могу понять, почему задуманное Воейковым не было исполнено еще 2 недели тому назад, как предполагалось. — А вот еще сплетня: Анина мать сказала ей, что Кривошеин и Игнатьев осыпают меня благословениями за то, что я в своей телеграмме просила тебя передать все продовольственное дело в руки Риттиха. Во всем этом ни слова правды вот как люди спокойно лгут и не видят в этом никакого греха!

Ты ведь в поезде дочитаешь этот прелестный английский роман?

Какая радость, какая отрада вновь увидеть тебя дома! В подобное время разлука, уверяю тебя, минутами может довести до отчаянья и даже до сумасшествия.

Насколько было бы легче все это вместе переносить и обсуждать, вместо этих писем, которые — увы — менее действительны и которые зачастую должны были тебя раздражать, мой бедный, кроткий ангел! Но я должна пытаться быть противоядием к яду, подносимому другими.

Вполне ли избавился Бэби от своего глиста? Он после этого начнет толстеть и больше не будет таким прозрачным — милый мальчик!

Мы сидим все вместе — ты можешь себе представить наши чувства, мысли — наш Друг исчез. Вчера А. видела его, и он ей сказал, что Феликс [1089] просил Его приехать к нему ночью, что за Ним заедет автомобиль, чтоб Он мог повидать Ирину. Автомобиль заехал за ним (военный автомобиль) с двумя штатскими, и Он уехал. Сегодня ночью огромный скандал в Юсуповском доме — большое собрание, Дмитрий, Пуришкевич и т.д. — все пьяные. Полиция слышала выстрелы. Пуришкевич выбежал, крича полиции, что наш Друг убит.

Полиция приступила к розыску, и тогда следователь вошел в Юсуповский дом он не смел этого сделать раньше, так как там находился Дмитрий. Градоначальник послал за Дмитрием. Феликс намеревался сегодня ночью выехать в Крым, я попросила Калинина его задержать.

Наш Друг эти дни был в хорошем настроении, но нервен, а также озабочен из-зa Ани, так как Батюшин старается собрать улики против Ани. Феликс утверждает, будто он не являлся в дом и никогда не звал Его. Это, по-видимому, была западня. Я все еще полагаюсь на Божье милосердие, что Его только увезли куда-то. Калинин делает все, что только может. А потому я прошу тебя прислать Воейкова. Мы, женщины, здесь одни с нашими слабыми головами. Оставляю ее жить здесь, так как они теперь сейчас же примутся за нее. Я не могу и не хочу верить, что Его убили. Да смилуется над нами Бог!

Такая отчаянная тревога (я спокойна — не могу этому поверить).

Спасибо тебе за твое милое письмо. Приезжай немедленно — никто не посмеет ее тронуть или что-либо ей сделать, когда ты будешь здесь. Феликс последнее время часто ездил к Нему.

Благословляю и целую.

Солнышко.

Ц. ставка. 17 декабря 1916 г.

Мой возлюбленный ангел!

Доклад Гурко окончился раньше обыкновенного, так что я пришел домой и сел писать.

Эверт прибыл вчера, и я видел его за обедом. Он выглядит свежее и моложе, чем в апреле. Сегодня приезжают остальные. Беляев тоже появился из Румынии; он остается до конца наших заседаний, потом возвратится, чтобы доложить результаты Нандо и Сахарову, а после этого он желает принять участие в войне и командовать дивизией.

Только что получил твое милое длинное письмо, за которое нежно благодарю. Когда я вернусь, мы вместе изучим все эти списки и решим все эти вопросы. О Балашеве я ничего не сказал старому Фред(ериксу) и об этом кн. Гол(ицыне) тоже, потому что не знаю, кто он и что сказал. Ведь я здесь газет не читаю .

Как ты можешь думать, что генералы на военном совете станут обсуждать политические вопросы? Послушал бы я, как кто-нибудь из них затронул бы такую тему в моем присутствии!

Я так счастлив, что вернусь домой и, может быть, пробуду хоть немножко в новом году.

Один поцелуй Бэби утром и один вечером для меня далеко не достаточно — я изголодался по большем.

Итак, это мое последнее письмо. Надеюсь, что ты будешь чувствовать себя крепче и лучше; соблюдай спокой. Да благословит тебя Бог, моя родная, Солнышко мое любимое! Нежно целую тебя и наших дорогих девочек.

Неизменно твой старый муженек

Ники.

Завтра утром буду думать о тебе.

Вызванный известием об убийстве Распутина в Царское Село, Царь покинул ставку. Обстановка в Петрограде была тревожной. Большая часть образованного общества откровенно радовалась убийству Распутина. Не меньше ликования было и в высших придворных кругах. Царская чета получает сведения об этом от полиции. Царица была просто в шоковом состоянии. Особенно царскую чету поразили перехваченные полицией телеграммы, которые родная сестра Царицы Великая княгиня Елизавета Федоровна послала убийцам Дмитрию Павловичу и Юсупову, где поздравляла их с преступлением. Эти постыдные телеграммы, — пишет Вырубова, — совсем убили Государыню — “она плакала горько и безутешно, и я ничем не могла успокоить ее”.

Более двух месяцев Царь не покидает Царского Села, пытаясь успокоить жену и навести порядок в государственных делах. Он снова осуществляет ряд перестановок в правительстве. Трепов А.Ф. получает отставку с поста председателя Совета Министров. На это место назначается князь Н.Д. Голицын. Министром юстиции вместо А.А. Макарова становится Н.А. Добровольский, военным министром вместо Д.С. Шуваева — М.С. Беляев. И.Г. Щегловитов получает пост Председателя Государственного совета.

22 февраля Царь отправляется в ставку, где продолжается готовиться большое весеннее наступление, но только он покинул столицу, как началась лихорадочная активность подрывных сил, германских агентов и масонских заговорщиков.

Уже на следующий день начались уличные беспорядки, главными действующими лицами которых стали жившие на немецкие деньги агитаторы левых партий (прежде всего большевики), а также солдаты запасных батальонов гвардейских полков, укомплектованных вопреки царским приказам не из крестьян, а из рабочих и деклассированных элементов города (это было сделано еще военным министром Поливановым-масоном). Распространяются слухи о недостатке хлеба, то тут, то там появляются неизвестные вооруженные люди и убивают городовых, ходят гнусные слухи о Царе и Царице как развратниках, пьяницах и германских шпионах.

Министерство внутренних дел не предпринимает никаких решительных шагов. Протопопов, на которого Царь и Царица так надеялись, просто испугался. Надежду спасти положение он возлагает на военные власти. Но военные власти Петрограда контролируются врагом Царя, командующим Северным фронтом масоном Рузским, который намеренно ничего не предпринимает и запрещает военным частям наводить порядок.