Геннадий Тираспольский - Беседы с палачом. Казни, пытки и суровые наказания в Древнем Риме

6. Умерщвление голодомприменялось как по отношению к внешним, так и внутренним врагам Древнего Рима.

Описание казни одного внешнего супостата находим у Плутарха: «После триумфа его [382] царя североафриканского племени нумидийцев Югурту отвели в тюрьму, где одни стражники сорвали с него одежду, другие, спеша завладеть золотыми серьгами, разодрали ему мочки ушей, после чего его голым бросили в яму, и он, полный страха, но насмешливо улыбаясь, сказал: “О Геракл, какая холодная у вас баня!”. Шесть дней боролся он с голодом и до последнего часа цеплялся за жизнь…». [383] Плутарх, т. 2, с.95 (Гай Марий XII)

«Гай Папий взял [384] город Нолу благодаря измене и объявил двум тысячам римлян, находившимся в ней: если они перейдут на его сторону, он примет их в своё войско, — рассказывал о событиях древнеримской гражданской войны Аппиан. — Они перешли и служили под начальством Папия. Командиры их, не подчинившиеся приказанию, взяты были в плен, и Папий уморил их голодом». [385] Аппиан Александрийский, с.332 (Гражд. войны I, 41)

У политических врагов голодные муки и корчи были ничуть не меньше, чем у военных. Как рассказывал Тацит, после расправы императора Тиберия над Гаем Азинием Галлом «умерщвляется [386] внук императора Друз, который поддерживал себя жалкой пищей, поедая набивку своего тюфяка…». [387] Тацит, с.211 (Анналы VI, 23) К истязанию голодом несчастного внука, тщетно молящего хоть о какой-нибудь пище для поддержания жизни, по распоряжению заботливого дедушки были добавлены обжигающие удары плетью центуриона и пинки рабов, которыми щедро осыпали умирающего [388] Тацит, с.212 (Анналы VI, 24) (ср. доброжелательную оценку личности и деятельности Тиберия [389] Межерицкий, с.50–53 ).

Успешно истреблялся голодом и докучливый классовый враг. «Оказавшись не силах прорваться, [390] через вражеские заслоны он [391] Луций вновь бежал в Перузию; подсчитав, сколько осталось продовольствия, Луций запретил давать его рабам и велел следить, чтобы они не убегали из города и не дали бы знать врагам о тяжёлом положении осаждённых. Рабы толпами бродили в самом городе и у городской стены, падая от голода на землю, питаясь травой или зелёной листвой; умерших Луций велел зарывать в продолговатых ямах…». [392] Аппиан Александрийский, с.577 (Гражд. войны V, 35)

По словам Флора, консул Марк Перперна, подавив одно из выступлений мятежных рабов, «заморил их голодом…». [393] Флор, с.123 (Рабская война III, 7)

7. Растерзание хищными рыбами.Вольноотпущенник Ведий Поллион, ставший римским всадником и другом Октавиана Августа, бросал провинившихся рабов в пруд на съедение муренам, наблюдая, как свирепые хищники разрывают живых людей на куски. [394] Сергеенко . Жизнь Древнего Рима, с.267

Напомним, что змеевидная мурена достигает длины до трёх метров, а её мощные зубы иногда настолько велики, что мешают ей полностью закрыть пасть. Этих чудищ разводили в городских прудах из-за их мяса, которое, как видно из сочинений Марциала и Горация, было лакомым яством римлян (см., [395] Марциал, с.65, эпиграмма 37; с.263, эпиграмма 30 . [396] Гораций, с.278 (сатиры II, 8)

8. Подвешивание на крюкебегло упомянуто в комедии Плавта «Раб-обманщик» («Pseudolus»), когда сутенёр Баллион, давая проститутке Эсхродоре поручение усердно обслужить мясников, угрожает ей: «Если нынче не наполню я мясными тушами / Трёх больших крюков, то завтра надену я тебя на крюк…». [397] Плавт, 1933, с.493

О том, что это не пустая угроза, свидетельствует упоминание о такой же казни у Ювенала:

9. Растерзание собаками.Как глумливая расправа, наряду с сожжением в качестве ночных осветительных факелов (см. выше), применялось императором Нероном по отношению к гонимым в то время христианам, которых «облачали в шкуры диких зверей, дабы они были растерзанынасмерть собаками» [399] Тацит, с.388 (Анналы XV, 44) (подробнее о гонениях на христиан со стороны римских императоров см., [400] Гиббон, т. 2, с.102–111 [401] Тальберг, с.24–29 ).

10. Насильственное кровопускание.При помощи такой казни была умерщвлена Октавия Клавдия, жена Нерона. Последний, воспылав страстью к уже дважды побывавшей замужем Поппее Сабине (Младшей), сослал Октавию, не достигшую двадцатилетнего возраста, на остров Пандатерию. «Пошло немного дней, и ей объявляют, что она должна умереть…Её связывают и вскрывают ей вены на руках и ногах; но так как стеснённая страхом кровь вытекала из надрезанных мест слишком медленно, смерть ускоряют паром в жарко натопленной бане. К этому злодеянию была добавлена ещё более отвратительная свирепость: отрезанную и доставленную в Рим голову Октавии показали Поппее». [402] Тацит, с.363 (Анналы XIV, 64)

Однако для Поппеи сия эпопея закончилась не менее плачевно. Её, больную и беременную, ударом ноги в живот прикончил тот же Нерон, которого она опрометчиво осыпала упрёками за то, что он слишком поздно вернулся со скачек. [403] Светоний . Жизнь двенадцати цезарей, с.165 (VI Нерон 35, 3) Экий, однако, футболист…

К чести мыслящих римлян, они выказывали к Нерону (баловавшемуся не только футзалом, но и стишками) крайнее презрение. Вот что сообщал Светоний о древнеримском поэте Марке Аннее Лукане, авторе поэмы «Фарсалия»: «Однажды в общественном отхожем месте, испустив ветры с громким звуком, он произнёс полустишие Нерона

вызвав великое смятение и бегство всех сидевших поблизости». [404] Светоний . О знаменитых людях, с.236 (Жизнеописание Лукана) В свете этого сообщения (если и недостоверного, то колоритно рисующего оппозиционность Лукана правящему режиму) по меньшей мере спорным представляется изображение поэта в историческом романе Генрика Сенкевича «Quo vadis», где Лукан выведен как трусливый подхалим, горький пьяница и дряхлеющий фигляр (см.. [405] Сенкевич, с.57–60 (глава 7)

Возвращаясь к казням, отметим, что насильственное кровопускание применялось не только к женщинам. Так, по приказу временно захватившего власть в городе Риме полководца Марка Лициния Муциана был взят под стражу Кальпурний Пизон Галериан и отвезён за город, где «ему перерезали вены, и он умер от потери крови». [406] Тацит, с.694 (История IV, 11) А всё потому, что знатный и молодой Кальпурний пользовался почётом простонародья и кто-то распустил бессмысленный слух, что он может стать принцепсом.