А. Гаврюшкин - Граф Никита Панин. Из истории русской дипломатии XVIII века.

О том, как договорились заговорщики, мнения современников расходятся. Согласно одной версии, Панин был вынужден уступить давлению Орловых и их сторонников, получив, впрочем, заверения Екатерины, что после совершеннолетия Павла она возьмет сына в соправители. Согласно другой версии, Никиту Ивановича просто обманули. В последний момент Алексей Орлов и Екатерина договорились, что она будет провозглашена не императрицей-регентшей, как было задумано, а самодержицей, с оговоркой о сопраалении Павла после его совершеннолетия. Первая версия кажется убедительнее. Иначе трудно объяснить те доверительные, пожалуй, даже дружеские отношения, которые установились между Паниным и Екатериной в последующие годы.

К концу июня для переворота все было готово. В гвардии среди соумышленников насчитывалось сорок офицеров и несколько тысяч солдат. В университетской типографии, над которой начальствовал гетман Разумовский, тайно печатался манифест о свержении Петра III*.* В столице было затишье, что очень способствовало окончанию приготовлений заговорщиков. Император со своими любимцами пьянствовал в Ораниенбауме. Екатерина жила в Петергофе, куда Петр III должен был приехать в день своего тезоименитства - 29 июня. Здесь-то и решено было его захватить. Пользуясь отсутствием императора, Панин вместе с несколькими офицерами успел осмотреть помещения Петергофского дворца, чтобы не упустить никакой мелочи. Предусмотрено было, кажется, все. Существовала лишь одна опасность - кто-нибудь из заговорщиков мог по беспечности или с умыслом сказать неосторожное слово. Остерегаться надо было и самому Панину: среди людей, состоявших при великом князе Павле, появился новый человек - Семен Порошин, адъютант и доверенное лицо императора.

27 июня вечером Никита Иванович отправился в гости к княгине Екатерине Романовне Дашковой, женщине, которая впоследствии будет признана одной из наиболее интересных деятельниц отечественной истории. 19-летняя Дашкова была в числе немногих своих современниц, у которых чтение французских книжек и неуемная природная энергия возбудили раннюю тягу к политическим интригам. Еще в юности Дашкова подружилась с великой княгиней Екатериной Алексеевной и после воцарения Петра III загорелась идеей организовать переворот в пользу своей августейшей подруги. Эту мысль она и внушала своим друзьям в том числе Панину

О том, что сближало Никиту Ивановича и Дашкову, мнения расходятся. Знавшие Панина объясняли его привязанность к княгине по-разному. Одни утверждали, что Никита Иванович был некогда близок с ее матерью, известной в свое время красавицей. Другие считали его поклонником самой княгини. Эту версию, впрочем, Екатерина Романовна в своих записках настойчиво отрицала. Дашкова действительно была недурна собой, умна, образованна, но ум ее, как писала позднее императрица, был "испорчен чудовищным тщеславием и сварливым характером". Несмотря на это, Панин всегда относился к княгине Екатерине Романовне чрезвычайно заботливо и прощал ей многочисленные эксцентричные выходки.

Итак, 27 числа, вечером, действительный тайный советник и камергер Панин коротал время у своей юной любимицы. Княгиня чувствовала себя одиноко. Муж ее по делам государственной службы отправился в далекую Турцию. При дворе Екатерина Романовна старалась не появляться, неприятно ей было смотреть на творившиеся там мерзости. За разговором не заметили, как протекло время. Час был уже поздний, в доме все стихло. Вдруг Никита Иванович услышал громкий стук в парадную дверь, голоса лакеев и чью-то громкую брань. Хозяйка и гость тревожно переглянулись. Было слышно, как кто-то торопливо поднялся по лестнице и, стуча каблуками, быстро шел, почти бежал по коридору. Дверь в гостиную с силой распахнулась. На пороге стоял капитан артиллерии Григорий Орлов.

Тяжело дыша, он оглядел комнату и, увидев Панина, произнес: "Пассек арестован". Никита Иванович почувствовал, как кольнуло сердце. Значит, беспокоился он не напрасно. Капитан Пассек был одним из участников заговора. Рано или поздно что-то должно было случиться. Он украдкой взглянул на Дашкову. Та стояла неподвижно, прижав руки к груди, и с тревогой глядела на Орлова. Стараясь казаться спокойным, Панин спросил:

- Господин капитан, известно ли Вам, за что арестован этот офицер? Быть может, это всего лишь следствие какого-то беспорядка по службе?

- Точно не знаю, Ваше превосходительство, - Орлов все еще не мог отдышаться, - но при нынешних обстоятельствах... я счел своим долгом предупредить.

- Разумно. - Панин на мгновение задумался. - Григорий Григорьевич, возвращайтесь в полк, попробуйте узнать, что случилось, и немедленно обратно. А я тем временем подумаю, как нам быть. И будьте осторожны: в городе полно соглядатаев.

Орлов не заставил себя долго ждать. Через полчаса он вбежал в гостиную и сообщил, что капитан Преображенского полка Пассек арестован за государственное преступление - укрывательство бунтовщиков. Теперь сомнений не оставалось, заговор мог быть раскрыт в любую минуту. Действовать надо было быстро и расчетливо. За бесшабашным удальцом Орловым стояла грозная сила - гвардейские полки, детище Петра Великого. И от него, Панина, зависело теперь, верно ли будет нанесен решающий удар.

Планы приходилось менять на ходу. Решили, что Орлов немедленно пошлет своего брата Алексея в Петергоф за императрицей. По дороге Алексей предупредит офицеров своего полка, чтобы к утру они были наготове. Григорий тем временем оповестит остальных участников заговора. К пяти часам утра императрица должна приехать в казармы Кавалергардского полка, принять от него присягу, объехать полки Измайловский, Семеновский и Преображенский и вместе с ними отправиться к Казанскому собору. Туда же приедет и Панин с наследником престола. Везти мальчика к матери в Петергоф было опасно. Петр III мог перехватить его по дороге. Главное теперь заключалось в том, чтобы не выдать себя раньше времени, не возбудить подозрений у многочисленных шпионов, шнырявших по городу.

Во дворец Панин вернулся около полуночи. Тихо, стараясь никого не разбудить, прошел в покои великого князя. Возле учительской наткнулся на заспанного лакея и, не дослушав сбивчивых оправданий, приказал: "Если кто спрашивать станет - буди немедленно".

Цесаревич спал. Панин тихонько разделся и лег в постель. Сон не шел, да он и не надеялся уснуть. В эти часы, минуты происходили события, от которых зависели судьбы очень многих. Что ждет его? Слава, награды или топор палача? Что ждет Екатерину? Триумф или монастырская келья? И что принесет завтрашний день маленькому наследнику престола?

Пробило пять часов. Панин прислушался, с улицы не доносилось ни звука. По плану Екатерина должна уже быть в городе. Но если ее схватили по дороге, тогда придется действовать самому, назад пути нет. Был бы здесь брат, Петр, на него можно было бы положиться во всем. Увы, Петр теперь далеко, вместе с армией в Пруссии. В случае неудачи надо попытаться скрыться, бежать, но куда? За границу, в Швецию? Там Панин знал каждый камень, но нет судьбы горше, чем стать изгнанником.