Владимир Абаринов - Катынский лабиринт

Зарубин не просто тщательно изучал «контингент», но в ряде случаев и принимал решения. Возможно, именно ему обязан жизнью профессор Свяневич. Спасся и другой козельский узник, которому симпатизировал «комбриг», профессор права Вацлав Комарницкий, впоследствии занявший пост министра юстиции в кабинете Сикорского.

В начале марта (по данным Лебедевой — в феврале) Зарубин исчез из лагеря, надо полагать, завершив свою миссию. Ежевский предполагает, что он мог стать «жертвой очередной сталинской чистки» как опасный очевидец «окончательного решения» катынского вопроса или что он «успешно пережил войну и Сталина и продолжает жить под другой фамилией». Ни та ни другая гипотезы не соответствуют действительности. В. М. Зарубин умер в Москве в середине 70-х годов под своей собственной фамилией — об этом сообщил мне один из бывших высокопоставленных сотрудников НКВД-НКГБ генерал-лейтенант П. А. Судоплатов. Он дал самые лестные рекомендации Василию Михайловичу, подтвердив и прекрасное знание языков, и высокую образованность; при этом он, правда, отрицал какую бы то ни было его, равно как и свою, причастность к судьбе польских военнопленных.

С отъездом Зарубина судьба узников Козельска вступила в завершающую фазу. Никто из администрации не скрывал от них, что решение принято, однако смысл его продолжал оставаться загадкой.

Еще в декабре из Козельского лагеря — как и из двух других — вывезли священников. Никто из них, исключая ксендзов Зюлковского и Кантака, не обнаружен ни среди живых, ни среди мертвых. Труп Зюлковского. как уже сказано, эксгумирован в Катыни. Кантак спасся: он был гражданином вольного города Гданьска, к тому времени ставшего германским Данцигом. 8 марта были вывезены еще 14 офицеров, в том числе прокурор Верховного суда полковник Станислав Либкинд-Любодзецкий, бывший военный атташе в Бельгии полковник кавалерии Старженский, референт призывной комиссии капитан Радзишевский, поручик военного флота Граничный. Их доставили в тюрьму Смоленского УНКВД, и на этом след оборвался. Уцелел из этой группы один человек, которого из Смоленска отправили в Харьков, 3 апреля начались регулярные этапы, продолжавшиеся вплоть до 12 мая, причем два этапа общей численностью 245 человек имели конечным пунктом Юхновский лагерь (Павлищев Бор) — эти люди остались в живых. Остальные погребены в Катынском лесу. Во всяком случае, из эксгумированных в 1943 году 4143 трупов идентифицировано 2730 — все это узники Козельска.

Несколько немаловажных деталей. Перед отправкой всем пленным сделали прививки против брюшного тифа и холеры — по-видимому, чтобы успокоить их, внушить мысль о предстоящей передаче на Запад («что, учитывая географическое положение Козельска, было даже правдой», замечает по этому поводу Ежевский). Каждый этап получил сухой паек: по 800 г хлеба, сахар и три селедки: судя по хлебной пайке. выдана была суточная норма — дорога в Катынь, с многочисленными остановками и задержками, занимала как раз около суток. Подпоручик Владислав Фуртек вспоминает загадочную фразу, сказанную ему и его товарищам по этапу Демидовичем: «Ну. значит, вы хорошо попали». Фуртека увезли из Козельска 26 апреля — это был один из двух этапов в Юхнов.

Такова польская версия событий, совершавшихся в Козельском лагере весной 1940 года.

Откроем теперь книгу приказов по 136-му батальону за 1940 год.

14 марта командир батальона полковник Межов убывает в служебную командировку в штаб 15-й бригады, дислоцированный в Минске, по вызову. 18 марта возвращается в Смоленск и в тот же день уезжает в Козельск. 18 же марта в Козельск отправляются диспетчер батальона Горячко, помкомвзвода Плахотный, политрук Зуб [42] Как раз те трое, кто спустя месяц получил поощрения в честь 22-летия KB НКВД. и команда из 48 человек во главе с командиром 2-й роты лейтенантом Хотченко: днем позже команда из 45 человек (старший младший комвзвода Ниделько), а еще через 10 дней команда из 12 человек (старший — старшина Афанасенко). За время пребывания в Козельске полковника Межова (в Смоленск он вернулся 14 мая) организовано девять конвоев. Из них 3 — в Юхновский лагерь, 2 — в Смоленск, 1 — из Смоленска в Козельск и 3 — по маршруту Козельск — Гнездово. отправившиеся 8, 16 и 17 апреля (начальники конвоев соответственно младший лейтенант Безмозгий, командир отделения Кораблев и старшина Гридневский). В окрестностях Гнездова, как известно, никакого лагеря не было, зато был и есть Катынский лес, вернее, та его часть, которая называется Козьи Горы, где и были впоследствии обнаружены массовые захоронения польских военнопленных.

Начнем с конвоев Козельск — Юхнов. Все три отправились из лагеря 12 мая. Да га совпадает с польскими источниками: именно в этот день из Козельска были вывезены последние узники, оказавшиеся сначала в Юхновском, а затем в Грязовецком лагере. Их было 95 человек или около того. Конвоиров, судя по документам, 30 плюс три начальника. Этого более чем достаточно: по другим бумагам я установил, что при перевозке вагонзаком, то есть «Столыпиным», обычно на одного конвоира приходилось примерно 15 подконвойных. С гнездовскими конвоями сложнее. Даты опять же совпадают, однако конвои эти слишком малочисленны. Сюда, впрочем, нужно включить конвои по маршруту Козельск — Смоленск, но и в этом случае число подконвойных и конвоиров несопоставимо. Вот таблица, в которой я совместил польские и советские архивные источники:

Если два конвоя 8 апреля, в сумме составлявшие 16 человек, еще могли справиться с 277 пленными, то этого никак не могли сделать конвои 9, 16 и 17 апреля.

Остается еще конвой младшего лейтенанта Тихонова в обратном направлении — из Смоленска в Коэельск, убывший 9 и вернувшийся в Смоленск 21 апреля. Можно предположить, что он вез пленных не в лагерь, а из лагеря: 19 и 20 апреля из Козельска отправились этапы, численность которых составляла соответственно 304 и 344 человека, красноармейцев же в тихоновском конвое было 20. И все-таки остается еще 14 этапов Козельск Гнездово, зафиксированных польскими источниками и никак не подтвержденных архивом 136-го батальона, не говоря уже о малочисленности трех из девяти выявленных мною конвоев. Никакие изъятия из книги приказов невозможны, вымарок я также не обнаружил — остается предположить, что батальону помогала другая конвойная часть. Есть сведения, что это был 226-й полк той же 15-й бригады. дислоцированный в Минске (командир полка — майор Суховеи Никифор Яковлевич). Проверить невозможно: архив полка сохранился начиная с 1941 года.

Среди дел о конвоировании особо опасных государственных преступников обнаружился полковник Любодзецкий. Это отдельный сюжет, отдельная загадка. В ночь на 3 марта со станции Козельск отправился конвой младшего лейтенанта Коптева в составе 15 человек. Ему было предписано доставить в распоряжение начальника смоленской тюрьмы 202 военнопленных. Однако доставлено было, судя по расписке дежурного по тюрьме от 11 марта, лишь четверо военнопленных и два пакета. Где остальные и почему конвой так долго добирался до Смоленска — неизвестно.