Екатерина Глаголева - Повседневная жизнь королевских мушкетеров

Но все же красная лента была ничем по сравнению с голубой, которую носили «кавалеры королевских орденов», то есть ордена Святого Михаила и ордена Святого Духа. Первый был основан в 1469 году Людовиком XI в честь архангела Михаила, святого покровителя Франции, и в противовес бургундскому ордену Золотого руна. Изначально в него входили всего тридцать шесть дворян, пятнадцать из которых избирал сам король,

Великий магистр ордена; Карл IX увеличил их число до пятидесяти, а затем французские короли, стремясь привлечь к себе сторонников, начали раздавать его направо и налево, и орденскую цепь из двадцати трех золотых ракушек прозвали «ошейником». К моменту воцарения Генриха III орден Святого Михаила, включавший уже 500 рыцарей, настолько обесценился, что новый король основал в 1578 году новый орден – Святого Духа, куда принимали только самых знатных особ, а также монархов и вельмож иностранных католических держав. Кавалеров ордена было всего сто, все они принадлежали к высшей знати, по меньшей мере в третьем поколении, и уже являлись кавалерами ордена Святого Михаила. Рыцари ордена Святого Духа носили крест с королевскими лилиями на концах и изображением голубя (символ Святого Духа) в центре на широкой муаровой ленте небесно-голубого цвета через плечо, за что и получили прозвище «голубые ленты». Кроме того, крест Святого Духа был вышит на груди их парадных одежд. В 1661 году Людовик XIV реорганизовал орден Святого Михаила, сократив число его кавалеров с полутора тысяч до ста и заменив цепь черной муаровой лентой через плечо с золотым крестом с королевскими лилиями и изображением архангела Михаила, поражающего дракона. Кавалеры этого ордена отныне должны были являться аристократами в третьем поколении, а ордена Святого Духа – в четвертом.

Кавалерами королевских орденов были члены королевской семьи, принцы крови, герцоги, некоторые иностранные государи, например Ян Собеский – король Польши и великий герцог Литовский. Голубой ленты удостаивали маршалов Франции, капитанов лейб-гвардии и Ста швейцарцев, полковников французской гвардии; знатность ставилась выше заслуг. Луи де Сен-Симон был принят в орден в качестве герцога и пэра, как и его отец. Филипп Жюльен Мазарини Манчини, герцог де Невер, вступил в него в 1661 году, а Жан де Пейр, граф де Тревиль, был кандидатом на вступление в орден в 1658 году, однако умер, так и не получив заветных лент. В 1724 году кавалерами стали Пьер де Монтескью д'Артаньян, маршал Франции и губернатор Арраса, Жозеф де Монтескью, граф д'Артаньян, генерал-лейтенант королевской армии и капитан-лейтенант первой роты королевских мушкетеров, а также Жан де Монбуасье, граф де Каниллак, генерал-лейтенант королевской армии, капитан-лейтенант второй роты королевских мушкетеров, губернатор Амьена и Корби [5] Его преемник Филипп Клод де Монбуасье-Бофор-Каниллак, маркиз де Монбуасье, не желал расставаться со своей должностью, несмотря на преклонный возраст (80 лет), пока не получит заветного ордена. Голубой ленты он так и не дождался, зато его сын, граф де Монбуасье, последний капитан-лейтенант «черных» мушкетеров, стал кавалером королевских орденов. . Правда, короли, желавшие покрепче привязать к себе нужных людей, оставили для себя узенькую лазейку: четырьмя офицерами ордена могли стать люди, получившие дворянский титул из их собственных рук. Так, в 1688 году украсил себя голубой лентой Эдуард Франсуа Кольбер, граф де Молеврие, дослужившийся до чина генерал-лейтенанта (он и его брат Жан Батист происходили из рода торговцев, однако выдумали себе благородных шотландских предков – обычное дело по тем временам).

Умирая, Людовик XIV завещал своему преемнику – пятилетнему Людовику XV, который приходился ему правнуком, – разумнее управлять страной, не тратя сумасшедших денег на «дворцы и войну»: «Вы должны по возможности избегать войны, это погибель народов». Новый король не последовал его совету, и мушкетеры продолжали доблестно гибнуть на полях сражений, а в мирное время залезали в долги, чтобы не ударить лицом в грязь.

При Людовике Возлюбленном военная свита короля включала 1200 всадников лейб-гвардии, каждый из которых имел чин лейтенанта кавалерии, 150 конных жандармов, столько же гвардейцев легкой кавалерии, две роты королевских мушкетеров по 200 человек в каждой и 130-150 конных гренадер – всего 2030 всадников плюс 134 высших офицера, то есть тринадцать эскадронов. В целом это были элитные и хорошо оснащенные войска, однако дорогостоящие и громоздкие в походе из-за огромного обоза, который они тащили с собой, храбрые, но плохо обученные, разленившиеся воины. Они были не пригодны ни к какой службе, зато могли устроить блестящую атаку в день решающей баталии, как при Фонтенуа в 1745 году.

В 1776 году умевший считать Людовик XVI упразднил роты королевских мушкетеров из экономии. Однако к тому времени одно имя мушкетеров внушало страх врагам на поле битвы; эти роты стали своего рода символом – чести, благородства, верности, отваги, поэтому их попытались возродить в революционном 1789 году, но они были распущены Республикой в ноябре 1792 года.

Судьбы некоторых бывших мушкетеров вплелись яркими нитями в причудливый узор, созданный драматическими событиями Великой французской революции, якобинского террора и наполеоновской Империи. Так, всего за год до роспуска этого подразделения королем в первую роту королевских мушкетеров вступил пятнадцатилетний виконт Александр де Богарне, прибывший с Мартиники. Перейдя в чине поручика в пехотный полк и за четыре года дослужившись в нем до капитана, он женился на Мари Роз Жозефе Таше де Ла Пажри, более известной под именем Жозефины де Богарне, – будущей императрице. В 1788 году его избрали депутатом от дворянства в Генеральные штаты, а затем в Учредительное собрание; во время бегства короля в Варенн он занимал кресло председателя этого собрания. По окончании его работы Богарне отправился в Северную армию и сражался довольно успешно: в 1792 году он бригадный генерал, в марте 1793-го – дивизионный генерал, уже через два месяца – главнокомандующий Рейнской армией, а еще через две недели – военный министр (правда, от этой должности он отказался). После потери Майнца он подал в отставку и вернулся к семье. Но тем временем власть переменилась: наступил период якобинской диктатуры. В январе 1794 года Богарне был арестован, предстал перед революционным трибуналом по обвинению в измене и соучастии в заговоре, был приговорен к смертной казни и гильотинирован.

Еще один бывший королевский мушкетер, Тома

Франсуа де Трейль де Пардайян, чья семья принадлежала к «новому» дворянству, с самого начала событий 1789 года с головой окунулся в политическую жизнь; ему было уже 35 лет. Избранный делегатом от Сен-Понса представителями всех трех сословий, он представил проект конституции, а затем выдвигал законопроекты по организации армии, выступив с инициативой предавать смерти офицеров из числа эмигрантов. Именно он предложил Законодательному собранию учредить военную награду – предшественницу ордена Почетного легиона. Дипломатический комитет, членом которого он являлся, развязал войну с европейскими державами, на фронтах которой сражался Александр де Богарне. В 1794 году, во время Террора, Пардайяна тоже арестовали и бросили в парижскую тюрьму Сен-Лазар; он чудом избежал гильотины: его признали «умеренным». Когда к власти пришла Директория, он основал общество по снабжению армий Республики. В 1800 году, совершенно разорившись, он примкнул к режиму Бонапарта, но был вынужден бежать от должников в Милан; там он узнал, что поместье Пардайян было экспроприировано… его родным братом Александром. Но бывший мушкетер не пал духом: после реставрации Бурбонов он вернулся на родину и стал мэром коммуны Пардайян. Умер он в своем родовом замке, выкупленном его женой.