Екатерина Глаголева - Повседневная жизнь королевских мушкетеров

Во всех монастырях дважды в неделю устраивали день покаяния: все воспитанницы проходили чередой перед настоятельницей, и приставленные к ним сестры обличали их в совершенных провинностях. Девушки не имели права возражать или оправдываться, а должны были молча слушать, глядя в пол. Порой об их провинностях сестры узнавали на исповеди. Наказания носили исключительно унизительный характер.

Если к девочкам приходили посетители, одна из сестер подслушивала разговор, чтобы убедиться, что воспитанница не рассказывает ничего лишнего и не ведет себя неприлично, а гость не передает ей никаких записочек. Воспитанницы находились под постоянным надзором, даже в свободное время; игра в карты и кости, разумеется, была под запретом; петь можно было только песни духовного содержания.

Но вот в пансионе при Аббеи-о-Буа устраивали самые различные праздники: по поводу поступления новых воспитанниц или замужества старых. Там случались даже театральные представления и балы (!). В обители Нотр-Дам-де-Сион каждый год в день Святых мучеников сестры и воспитанницы менялись ролями, что сбивало с толку посетителей.

Условия проживания девочек зависели от обеспеченности их родителей: самые бедные спали в дортуарах, те, что побогаче, – в отдельных комнатах с дощатой кроватью, покрытой соломенным матрасом, стулом, столом и полкой для книг; избранные могли снимать за двести ливров в год частные апартаменты и за четыреста ливров в год пользоваться услугами горничной.

Госпожа де Ментенон, происходившая из благородной, но обедневшей семьи, тоже воспитывалась в монастыре, получив там рудиментарное образование, не имевшее почти никакой связи с реальной жизнью. Позже, став воспитательницей внебрачных детей Людовика XIV, а затем его тайной супругой, она решила усовершенствовать систему воспитания девиц из бедных дворянских семей, которых становилось все больше, так как множество дворян из провинции погибали во время войн или разорялись на службе королю.

В 1680 году она отметила двух монахинь – бывшую урсулинку госпожу де Бринон и ее родственницу госпожу де Сен-Пьер, содержавших школу для бедных девушек, которых готовили в прислуги. Она перевела эту школу в Рюэйль, добавив к ученицам-простолюдинкам двадцать девочек из обедневших дворянских семей, получавших образование по другой программе. В 1684 году дворянскую школу перевели, с помощью короля, в замок Нуази; теперь там насчитывалось уже сто восемьдесят учениц. Своим указом король основал учебное заведение для девушек из дворянских родов, предпочтительно дочерей военных, погибших на службе королю, которые воспитывались бы бесплатно и получали образование, соответствующее их полу и рождению. По выходу из этого заведения они должны были «нести во все провинции нашего королевства пример скромности и добродетели». В конечном счете пансион разместился в усадьбе Сен-Сир под Версалем и стал называться Королевским домом Людовика Святого.

Туда принимали девочек в возрасте от семи до двенадцати лет, которых лично отбирал сам король, проконсультировавшись с герольдмейстером и убедившись в том, что по отцовской линии они являются дворянками не менее чем в четвертом поколении. В большинстве своем они были дочерьми, племянницами или сиротами военных из Парижа и его окрестностей, но также и из других французских провинций; в 1750-е годы туда приняли двух девочек из Квебека. «Барышень из Сен-Сира», являвших собой «прекрасный образец красоты в сочетании с невинностью», было двести пятьдесят; за ними присматривали тридцать шесть воспитательниц и двадцать четыре монахини.

Девушки носили коричневые кисейные платья по придворной моде с лентами, цвет которых соответствовал классу: с 7 до 10 лет – красный, с 11 до 14 – зеленый, с 15 до 16 – желтый, с 17 до 20 – синий. На голове у них был белый чепчик. Классные дамы одевались в черное. «Красные» учились читать, писать и считать, получали первые уроки катехизиса, основ религиозной истории и латыни; «зеленые» изучали эти предметы более глубоко, присовокупив к ним историю и географию; «желтые» обучались еще и рисованию, пению, танцам и музыке; «синих» посвящали в геральдику и историю Церкви. Хозяйственные работы были частью обучения: «синие» и «черные» (помощницы воспитательниц) помогали в столовой и лазарете, шили платья и белье для своих товарок и воспитательниц.

По выходе из пансиона каждая воспитанница получала приданое в три тысячи ливров, чтобы иметь возможность выйти замуж за достойного претендента или… поступить в монастырь. Однако многие предпочитали остаться в Сен-Сире и стать воспитательницами.

Помещения для пансионерок располагались как можно дальше от входа, чтобы оградить их от контактов с посторонними. Воспитанницам внушали «отвращение к греху и великую любовь к добродетели», знакомили с «обязанностями порядочной женщины по отношению к своему дому, мужу, детям и слугам». Госпожа де Ментенон уделяла большое внимание тому, как девочки проводят свой досуг, поощряла игру в шашки и шахматы и регулярно обновляла библиотеку (ее первым мужем был драматург Скаррон). В Сен-Сире даже имелся любительский театр: сначала девочки представляли нравоучительные пьесы, написанные г-жой де Бринон и самой госпожой де Ментенон, а затем – трагедии Корнеля и Расина, хотя их наставница была недовольна тем, с каким пылом ее воспитанницы воспроизводят сцены любовной страсти. Однако такие порядки встретили осуждение со стороны Церкви, и в 1692 году госпожа де Ментенон дала разрешение на то, чтобы светский институт преобразовали в монастырь. Воспитательницам предоставили выбор: принести монашеский обет или уйти.

Можно себе представить, насколько воспитанницы таких заведений отличались от «амазонок» начала века, яркими представительницами которых стали «дамы Фронды»! Тальман де Рео рассказывает об истории любви Шарля де Фонтене, капитана французских гвардейцев, получившего отставку у своей милой. Когда ему не открыли дверь, бравый вояка, поняв, что словесные увещевания не действуют, раздобыл бомбу и взорвал двери. Однако, ворвавшись в дом с криком «Город взят!» – он увидел, что его возлюбленная стоит у раскрытого люка в погреб с двумя пистолетами в руках и с твердым намерением пустить их в ход в случае необходимости. Фонтене пришлось ретироваться. Женился он позже, на бедной вдове, которая приглянулась ему, потому что была веселой и предприимчивой. Став его супругой, она быстро поставила дело так, что храбрый капитан не раз прятался от нее в сене на чердаке. Долго такой жизни он выдержать не смог и умер около 1640 года; она же снова вышла замуж.

Браки по любви были редкостью; известный французский полководец Анри де Кампьон (1613-1663), женившись по любви, знал, что «не встретит одобрения, настолько сильно он отдалился от обычной практики». Даже он считал, что браки, заключенные по любви, «почти всегда осуждаются справедливо, ибо кончаются чаще всего несчастливо». Это грустное пророчество подтвердилось: когда Кампьон потерял пятилетнюю дочь, в которой души не чаял, он отрекся от мира, посвятив себя созерцанию природы и молитвам. Брак Луи де Сен-Симона тоже считался необыкновенно счастливым для того времени, однако все трое родившихся в нем детей (дочь и два сына) оказались физическими и нравственными уродами.