Екатерина Глаголева - Повседневная жизнь королевских мушкетеров

В январе 1742 года гасконец Жозеф де Жюнка Боэсс, «черный мушкетер» и капитан полка Гатинэ, кавалер ордена Людовика Святого, отслуживший сорок лет и участвовавший во всех сражениях во Фландрии, Италии и Германии, потребовал на заседании Генеральных штатов Бигорры возместить ему выплаченную им подушную подать, поскольку он, купив земельные владения, принадлежит отныне к благородному сословию. В этом требовании ему было отказано, а в 1760 году подушную подать увеличили вдвое для тех, кто был освобожден от королевского налога.

Несмотря на это, клич «Да здравствует король без соляной пошлины!» вновь раздался во Франции только в 1775 году. Зима выдалась суровой, год – неурожайным, цены на хлеб резко возросли, и в самом Париже и Версале начались беспорядки. В столицу ворвались «сельские банды», к ним примкнула городская чернь; начались грабежи рынков и пекарен. Но полиция не принимала мер, а мушкетеры даже освободили одну арестованную женщину. Правительство объявило город на осадном положении, но при подавлении беспорядков сочетало суровость с милосердием: две женщины, приговоренные к смертной казни, были помилованы королем и отделались изгнанием.

Через год мушкетерские роты были распущены, а еще через тринадцать лет последний капитан-лейтенант роты «черных мушкетеров» Филипп Клод де Монбуасье-Бофор-Каниллак был избран депутатом от дворянства Клермон-Феррана в Генеральные штаты 1789 года. Дальнейшее развитие событий известно очень хорошо… Мы уже рассказывали, как складывались судьбы бывших мушкетеров во время Французской революции. Добавим только, что революционный народ не питал почтения к слугам короля и их славному боевому прошлому: надгробие маршала Франции Пьера де Монтескью, графа д'Артаньяна, в приходской церкви Плесси-Пике было разбито и уничтожено.

Бесстрашно устремляясь в бой, мушкетеры, разумеется, рисковали своей жизнью и здоровьем; многие оставались лежать на поле боя, покрытые ранами или навсегда закрыв глаза. Еще в бытность свою гвардейцем д'Артаньян был ранен под Аррасом; там же Сирано де Бержерак, недавно оправившийся после ранения под Музоном (мушкетная пуля [30] Мушкетная пуля весила две унции – 56 г и могла нанести серьезную рану. прошла навылет), получил удар шпагой в горло, заставивший его распроститься с военной карьерой. Д'Артаньян впоследствии получил еще несколько ран, а пуля под Маастрихтом оборвала его жизнь. Во время той же осады у девятнадцатилетнего Луи де Виллара, будущего маршала Франции, под ногами взорвался фугас; его засыпало землей. По счастью, утром его нашли и откопали; он оказался единственным уцелевшим из своей роты. При штурме Сенефа ему проткнули шпагой бедро, однако он сражался еще три часа, подкрепившись водкой. Мушкетер Гильом де Рандинже вышел в отставку в 1641 году, получив на королевской службе восемь ран. Инженер-сапер Вобан за четыре осады был ранен двенадцать раз.

Боевые офицеры больше заботились о своей славе, чем о своей безопасности. Так, при Рокруа (1643) Конде отказался надеть шлем, водрузив себе на голову шляпу с большими белыми перьями (в памяти еще жил пример Генриха IV, велевшего войскам следовать туда, где они увидят его белый султан, то есть в самую гущу сражения). Белые шарфы офицеров были весьма приметными и хороши для прицела. К тому же доспехи теперь носили одни только кирасиры.

Первый военный (походный) госпиталь был основан только в 1639 году, и лишь стараниями Лувуа (1641 – 1691) был создан корпус военных хирургов и офицеров-лекарей, чтобы заботиться о лечении больных и раненых. Умелый хирург спас руку Тюренну, когда тот был ранен в 1636 году и несколько дней не мог пошевелить пальцами. Другой лекарь выходил д'Артаньяна, раненного при осаде Стенэ. В составе каждой мушкетерской роты имелись хирург и аптекарь.

Лечением больных занимались три категории врачевателей: доктора, обучавшиеся в университетах и имеющие ученую степень (их было мало, и их клиентуру составляли аристократы и богатые горожане), хирурги, усвоившие свое ремесло опытным путем, и аптекари; две последние категории эскулапов состояли в ремесленных цехах и лечили ото всех болезней. Профессия хирурга считалась непрестижной, особенно с религиозной точки зрения, поскольку была связана с пролитием крови; хирурги состояли в одной корпорации с цирюльниками, и их самолюбие от этого страдало (разъединили эти две профессии только в 1686 году). Аптекари состояли в одном ремесленном цехе с торговцами пряностями, поскольку пряностям приписывали различные целебные свойства; официально их разделили только в 1777 году (первая школа фармацевтов появилась в 1756 году). Ученые доктора считали недостойным для себя прикасаться к больному, они лишь ставили диагноз и назначали лечение; кровопускание делали хирурги, клистиры ставили аптекари. Поскольку это были два основных метода врачевания, люди зачастую обращались непосредственно к хирургам и аптекарям, минуя врачей. В XVI-XVII веках, пока была в почете алхимия, грань между аптекарями и шарлатанами порой оказывалась очень тонкой. Идя навстречу «пожеланиям клиента», аптекарь мог покрыть пилюлю золотым порошком, существенно увеличив ее стоимость и снизив эффективность: слой золота препятствовал усвоению лекарства. Разницу в положении лекарей наглядно показывает поговорка: «Старый врач, молодой хирург, богатый аптекарь».

Медицинские факультеты существовали при университетах двух десятков городов, особенно славились Нанси, Монпелье и Лион. Но в XVII веке преподавание в них велось на латыни по древним текстам и было оторвано от жизни; будущие врачи не имели никакой практики, о строении человеческого тела судили по трудам Клавдия Галена, восходившим к трактатам Гиппократа. По сути, обучение в университете приносило лишь докторскую степень, а не знания, и этот прискорбный факт нашел свое отражение в поговорке: «Не всяк врач, кто носит мантию». В Париже преподавали традиционную медицину, основанную на трех китах: александрийский лист, отруби и кровопускание (первые два средства – эффективное слабительное). Университет Монпелье был единственным во Франции, признававшим алхимическую медицину, родоначальником которой, веком раньше, стал Парацельс; рекомендуемые снадобья создавались на основе химических соединений. Медицинский факультет Монпелье давал лучшее образование, стоявшее ближе к современной медицине, чем парижский, к тому же там терпимо относились к протестантам.