Виталий Доценко - Мифы и легенды Российского флота

Таковы были силы союзников. Напротив того турки, кроме твердой своей позиции, крепости, батарей и пр. и пр., имели:

— 3 турецких корабля о 86-ти, 84-х и 76-ти пушках и на каждом экипаж по 900 человек — итого

246 пушек и 2700 человек;

— 5 двухпалубных 64-пушечных египетских фрегатов, на каждом по 650 человек — итого 320 пушек и 3250 человек;

— 15 турецких 50-ти и 48-пушечных фрегатов, на каждом из них от 650 до 550 человек — итого

736 пушек и 9000 человек;

— 3 тунисских 36-пушечных фрегата и бриг о

20 пушках — итого 128 пушек и 1125 человек;

— 42 корвета о 24 пушках, по 250 человек на каждом — итого 10 008 пушек и 10 500 человек;

— 14 бригов о 20-ти и 18-ти пушках, по 150 человек на каждом — итого 252 пушки и 2100 человек. Всего 83 военных судна, на них более 2690 пушек и 28 675 человек. Сверх сего 10 брандеров и 50 транспортных судов.

В то время, когда начали строиться в колонны, ближе всех ко входу в Наварин находился французский начальник со своим фрегатом, но эскадра его была под ветром к стороне островов Сфактерия и Продано. За англичанами в самом близком расстоянии следовал русский адмирал, а за ним в боевом строю и надлежащем порядке его эскадра. Почти в полдень Кодрингтон, следуя с частью первой и второй колоннами, сделал сигнал французским кораблям поворотить оверштаг последовательно, но чтобы им скорее войти в кильватер английских кораблей, российская эскадра должна была их пропустить, а как главнокомандующий не дал русским и французам общих или, лучше сказать, полных сигналов, то посему он и послал на шлюпке своего флаг-офицера к нашему адмиралу с просьбою лечь в дрейф, чтобы пропустить французов вперед, и сам после сего, сделав сигнал, приготовился к бою; спустился в 1 час пополудни с правою колонною в сей порт.

Его сиятельство граф Гейден, к крайнему прискорбию своему, должен был исполнить волю вицеадмирала, а потому и приказал на корабле «Азов» положить грот-марсель на стеньгу и счел за нужное еще уменьшить в колонне расстояние, сделал сигнал задним прибавить парусов. По спущении сигнала граф, обуреваемый нетерпением, двинулся с кораблем “Азов” вперед, а за ним остальные его корабли и фрегаты».

Этот маневр истолковывали по-разному. Некоторые утверждают, что Кодрингтон это сделал умышленно, чтобы подставить под удар русских. «Английский адмирал рассчитывал поставить под перекрестный огонь русскую эскадру и таким образом разгромить ее, а затем по собственному усмотрению уладить конфликт между Грецией и Турцией», — читаем в одном из трудов. Объяснение же гораздо проще. Английский адмирал счел, что через узкий пролив входить одновременно двумя колоннами рискованно: всякое могло случиться — и посадка на мель, и начало сражения в моментвхода кораблей в Наваринскую бухту, поэтому он предложил входить в бухту одной кильватерной колонной. Сражение началось в тот момент, когда в Наваринскую гавань начали входить российские корабли.

Далее Кадьян пишет: «Английский адмирал перед входом в гавань встречен был турецким офицером, который объявил, что якобы находящийся в отсутствии

Ибрагим-паша не оставил приказаний касательно дозволения входа союзных эскадр в сей порт, а потому он требует, чтобы, не ходя дальше, поворотили в море, на что Кодрингтон ответил, что он пришел сюда не получать, но давать приказания и что после вероломного нарушения слова, данного Ибрагимом, он истребит весь флот их, ежели хотя один выстрел сделан будет по союзникам, — с сим ответом офицер отпущен обратно». Снова на какой-то миг появилась надежда на мирное разрешение конфликта. Командиры английских кораблей, как на маневрах, входили в бухту и по диспозиции становились на шпринг.

«Корабль “Азия”, достигнув в полумесяце того места, противу коего Кодрингтон предположил, как и в приказе его о том объявлено было, вести атаку, лег фертоинг со шпрингами противу кораблей, на коих развевались флаги капитан-бея Тагир-паши и Могорем-бея. Мателот его “Генуя” стал также фертоинг, имея шпринги с обеих сторон, противу линейного корабля, а следовавший за ним “Альбион” расположился противу двух двухдечных фрегатов, из коих один имел 62, а другой — 56 пушек.

Шлюп “Толбот” встал на правом фланге противут50-пушечного фрегата, а бриги “Филомель” и “Москито” — между брандерами.

Капитан Фелловс так же мирно расположился со своим фрегатом “Дартмут” между левым флангом, брандером и крепостью; бриги “Розе” и “Бриск” тут же заняли свои места.

Французский фрегат “Армида” пошел на правой фланг к “Толботу”, а бриг “Алсиона” и шхуна “Дафна” стали один подле другого почти перед носом корабля “Азия”.

Английский тендер “Гинд” спешил к месту своего адмирала.

Господин де Риньи, следуя по диспозиции за “Альбионом”, преодолев по входе в порт все затруднения, проходя в тесноте брандеров и мелких прежде его туда вошедших судов, стал около половины 3 часа противу двухдечного 64-пушечного египетского фрегата «Нзины», на ветре бывшего и занимавшего первое место на левом фланге неприятельской линии. Трем кораблям его эскадры надлежало расположиться за ним последовательно, так, чтобы занять неприятеля (то есть связать боем. — В. Д.) между ним и кораблем “Азия”.

Капитан Фелловс, командир фрегата “Дартмут”, начальник отряда мелких судов, знавший хорошо положение неприятельского флота, ибо он был послан к оному для переговоров с Ибрагимом, имевший поручение, сколь важное, столь и трудное, удалить или истребить брандеры, коими были окружены фланги сего флота; по входе в порт послал на один из оных лейтенанта Фиц-Роя для отвода оного дальше, турки сочли это насилием и открыли ружейный огонь, принесли в жертву своей запальчивости посланного офицера и нескольких человек матросов. Тогда фрегаты “Дартмут” и “Сирена”, как ближайшие к оному, открыли ружейный оборонительный огонь. Французский адмирал стоял так близко к египетскому фрегату “Нзин”, что мог свободно закричать ему, что буде оный не откроет огня, то и противу его ничего предпринимать не будут; но среди сих действий сделали с одного из египетских корветов пушечный выстрел по фрегату “Сирена”, коим оторвало у матроса обе ноги, за коим последовал другой со второго фрегата, тогда с ответом на оный раздался повсеместный гром ружей и пушек оттоманского флота, крепости и батарей, что было ровно в два часа.

Между тем как капитан Фелловс с храбрым своим отрядом освободил от брандера корабль “Сципион”, с коим он сойдясь загорелся, другой брандер, и именно тот самый, с которого убили Фиц-Роя и из коего показывалось уже пламя, отрубив канаты, пошел на «Дартмут» и, прицепясь к правому его борту, зажег на нем брамсели, но, по счастию, проворный экипаж скоро погасил пожар, а брандер отбуксирован и истреблен.