Егор Гайдар - ДНИ ПОРАЖЕНИЙ И ПОБЕД

Хорошо известный исторический пример подобной проблемы – использование единой валюты государствами, образовавшимися после первой мировой войны на базе Австро-Венгрии, что привело к гиперинфляционным катастрофам в Австрии и Венгрии. Лишь Чехословакия, быстро введя в оборот свою валюту, смогла избежать этой участи.

Отсюда – жесткая необходимость скорейшего введения своей национальной российской валюты. Без этого инфляцию не затормозить. Но ведь речь идет о сложнейшей технической операции. При интенсивных хозяйственных связях между республиками прокламировать с сегодня на завтра отделение денежной системы России от республик – значит просто остановить экономику, породить полный хаос в расчетах. Необходимо подготовить изменение систем расчетов, перенести центральные банки республик на корреспондентские счета, ввести новый режим учета платежей. В общем, при самой интенсивной работе на введение национальной валюты уйдет не менее полугода.

Отсюда – длительное обсуждение вопроса о возможности провести начальные преобразования в два этапа, как в Польше. Отделить на полгода либерализацию цен, подобную проведенной последним коммунистическим правительством М.Раковского,от мероприятий по стабилизации экономики, начатых первым демократическим правительством Т.Мазовецкого и Л.Бальцеровича.

В российском варианте это выглядело бы так:разморозив в начале января 1992 года цены, можно было внести лишь самые необходимые изменения в налоговую систему, чтобы вместе с ростом инфляции не уменьшились поступления в бюджет, продолжить эмиссионное финансирование и лишь с июня,введя российскую национальную валюту, приступить к финансовой стабилизации.

И все же от этого варианта отказались. Правительство В.Павлова не сделало нам такого подарка, который преподнесло демократам последнее правительство польских коммунистов. Брать политическую ответственность за неизбежно конфликтные решения и по либерализации цен, и по финансовой стабилизации все равно нам. При либерализации цен в январе, не сопровождаемой серьезными стабилизационными усилиями в России, экономика практически неизбежно и сразу входит в режим гиперинфляции.

Нетрудно догадаться, что к тому времени, когда технические предпосылки введения национальной валюты и серьезных стабилизационных усилий будут подготовлены, социальная база поддержки такой политики окажется полностью подорванной. Либерализацию цен нельзя отложить – старая административная система целиком парализована. Ее нельзя проводить без серьезных стабилизационных усилий – в противном случае экономика войдет в режим гиперинфляции с неработающими деньгами. И вместе с тем нельзя всерьез надеяться на успех стабилизационной политики в течение первого полугодия 1992 года, до создания собственного денежного обращения в России. Вот и скажите, что в такой ситуации делать?

В сентябре-октябре 1991 года нам стало абсолютно ясно: ситуация безжалостно диктует выбор предельно конфликтного, рискованного сценария начала преобразований.

Причем можно предвидеть, что существенное влияние на их ход окажут факторы, нарушающие намеченную программу и находящиеся вне контроля правительства.

Программа-минимум состояла в том, чтобы, запустив рыночные механизмы, перевести подавленную инфляцию в открытую, предотвратить развал денежного обращения, преодолеть кризис снабжения городов, начать структурные реформы и формирование рыночных механизмов.

Правительство, либерализовав цены, одновременно резко сокращает субсидии на продовольствие, примерно в 3 раза снижает ассигнования на закупку вооружения, резко сокращает расходы на капиталовложения, особенно в аграрную сферу, ограничивает финансирование социальной сферы реальными доходами бюджета и в то же время вместо дезорганизованного налога с оборота вводит предельно высокий налог на добавленную стоимость (28 процентов).

Драконовские эти меры, достаточные, чтобы на первых порах сбалансировать бюджет, дают шанс избежать гиперинфляции, послать импульс для запуска мотора рыночной экономики.

Программа-максимум – сделав все это, обеспечить уровень финансовой и денежной стабильности, достаточный, чтобы преодолеть инфляционную инерцию, создать предпосылки для структурной перестройки промышленности, сельского хозяйства, заложить основы будущего подъема экономики России.

Нет никаких гарантий того, что удастся реализовать даже программу-минимум. Опаснейшим сопутствующим фактором останется на какое-то время единая рублевая зона, непредсказуемость денежного поведения республик бывшего Союза, грозящая развалом денежной системы. Но иного, более мягкого варианта преодоления кризиса и выхода страны на путь уверенного развития нет.

Мы работаем над различными документами, направляем их Б.Ельцину, посылаем предложения, получаем отклики. В рабочей группе в Архангельском в то время появлялись практически все, кто потом вошел в правительство: А.Чубайс, В.Данилов-Данильян, П.Авен, Б.Салтыков, С.Глазьев и многие другие. Заходили и те, кто работал в российских структурах власти: Г.Бурбулис, М.Полторанин, В.Махарадзе (в то время начальник контрольного управления), А.Козырев, Н.Федоров, С.Шахрай…

Министр труда А. Шохин оставался с нами постоянно, остальные приезжали, чтобы проинформировать о текущей ситуации, посмотреть документы, просто потолковать по душам… Было ясно, что раздрай в силаевском правительстве достиг апогея, там царят неопределенность, растерянность.

Атмосфера 15-й дачи – все более обостряющееся чувство тревоги за судьбу страны. Приглашаем сотрудников бывших союзных министерств, ведомств. Многих знаем по прежним годам как компетентных специалистов, пытаемся с их помощью понять ситуацию в критически важных сферах, деятельности. Валюта, хлеб, горючее, заключение договоров на 1992 год, отношения с кредиторами. Складывающаяся по их информации картина происходящего в стране поистине катастрофична.

Денежная эмиссия растет, валютные резервы тают, потребительский рынок полностью разрушен, заключение договоров на следующий год практически на нуле. В союзных органах власти – ситуация тягучего безвластия и беспомощности. Никто ничего не хочет решать, делать, брать ответственность на себя. Ельцин, после августовских событий, – на юге, в отпуске. Конкурирующие политические силы пытаются перетянуть его на свою сторону.

Неоднократно заходит Евгений Сабуров. В 1991 году, вскоре после отставки Явлинского, он выдвинулся на лидирующие роли в формировании экономической политики российского правительства. В это время – заместитель председателя правительства, министр экономики. Знаю его давно, как и тех, кто пришел с ним работать, его заместителей, – Володю Лопухина, Ивана Матерова.