Вильям Похлебкин - Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Выпуск 1

Главное, что заботило Адама Чарторыйского, насколько опасен России Бонапарт. Он составляет смелый план "по переустройству Европы", подчеркивая при этом, что на Пруссию полагаться нельзя, притом что и "на юге горизонт кажется еще более грозен". Ведь Турция поспешила признать Бонапарта императором, поэтому Чарторыйский понимал, что Наполеон потребует "нового закрытия Дарданелл". "Может ли Россия настолько забыть свои интересы, чтоб пассивно взирать на уничтожение своего влияния в Константинополе?" Отсюда вывод: "Система нашей пассивной политики может привести к самым печальным последствиям", - писал он в одном из писем. Но в Петербурге словно не слышали тревоги своего министра.

Князь Чарторыйский продолжает бдительно следить за поведением турецких правителей. Депеша от 18 января 1806 г. послу в Турцию Италинскому: "Высочайший рескрипт" требует уверить "султана о непоколебимости дружбы его императорского величества. В связи с последствиями Аустерлицкой баталии вам поручено заявить "о готовности государя защищать Порту всеми своими силами. 18 марта Италинскому "поручено не выпускать из виду сношении Порты с французскими эмиссарами".

6 февраля Чарторыйский посылает депешу Воронцову в Лондон, в которой ему поручено стараться удерживать английское новое министерство от заключения частного мира с Францией. Однако ни дипломатические демарши, ни депеши, адресованные русским послам и посланникам за границей, не могли отвлечь князя Чарторыйского от главной мечты - добиться независимости своей родины. Он продолжал верить и надеяться, что Александр I в этом ему обязательно поможет. Император же, в свою очередь, назначил князя на высокий пост министра иностранных дел в надежде на сочувствие Польши в предстоящей тяжелой борьбе с Наполеоном. С другой стороны, Александр I вскоре убедился, что в Польше многие, если не все, надеялись на победу Наполеона и именно из рук своего кумира ожидали получить независимость. Эти надежды польских магнатов еще более окрепли после Аустерлицкого сражения 20 ноября 1805 г., когда французская армия Наполеона разбила русско-австрийские войска под командованием Кутузова, вынужденного действовать по одобренному Александром I неудачному плану.

17 июня 1806 г. Александр I под давлением своего ближайшего окружения отправляет князя Адама Чарторыйского в отставку с поста управляющего Министерством иностранных дел "с оставлением в других должностях". Князь несколько ранее сам просился в отставку, поскольку видел, насколько резко стали выступать против него некоторые влиятельные вельможи.

В письме к своему другу Матусевичу признает: "Император Александр с самой первой нашей встречи, 17 лет тому назад, не переставал осыпать меня знаками своего благоволения и даже дружбы, какая редко бывает между государями и подданными. Приняв должность министра иностранных дел, я надеялся, без нарушения долга относительно этого государя, приносить пользу польским землям русской империи, а вместе с тем, которые поступили в раздел между тремя державами. Вы знаете, что эта надежда меня не обманула, и доказательством служит дарованное полякам позволение оставаться разом подданными трех держав, освобождение многих значительных лиц, задержанных со времени нашей революции, и введение народного воспитания в наших областях".

Год спустя, когда князь Чарторыйский был только "в других должностях", временный французский посол в Петербурге Савари в одной из своих депеш характеризовал князя следующим образом: "Я нашел, что он ниже своей репутации, поведение его необъяснимо: он как будто ни во что не вмешивается, а общественное мнение приписывает ему почти все".

В период Венского конгресса Александр I пригласил князя Адама Чарторыйского на должность своего советника по делам Польши, но помешать разделению Варшавского герцогства между Россией, Пруссией и Австрией князь не мог. Да и былое влияние на императора оказалось безвозвратно потеряно. Сам князь 8 мая 1814 г. писал из Парижа: "Впрочем, мне почти совершенно не удается видеться с государем, которого дела и удовольствия поглощают до такой степени, что никто кроме немногих избранных не может сообщаться с ним". После Венского конгресса наступило окончательное охлаждение царственного друга к князю Адаму Чарторыйскому.

В 1810 г. он покинет Петербург навсегда. Спустя пять лет, после образования Царства Польского, Адам Чарторыйский вошел в состав его временного правительства, однако в следующем году вынужден уйти в отставку. Он получил отпуск и оставил Варшаву.

Когда в 1830 г. вспыхнуло польское восстание, Чарторыйский принял пост президента Сената и национального правительства. После подавления восстания эмигрировал сначала в Англию, а затем в Париж, где и прожил последние 30 лет жизни. Там он за 160 тыс. франков купил дом, который сделался центром деятельности консервативной партии польских эмигрантов. Он основал школы и приюты для детей польских эмигрантов, особо заботился о женском образовании, считая, что просвещение не должно составлять привилегию только дворянства.

Андрей (Готтхард) Яковлевич Будберг принадлежал к дворянскому роду выходцев из Вестфалии, переселившихся в Россию еще во второй половине XVI в. Служить он начал во времена Екатерины II. Императрица поручила барону наблюдать за занятиями ее любимого внука - великого князя Александра, при котором он числился в качестве "помощника воспитателя". Надо сказать, воспитателем Андрей Яковлевич был строгим, однако Александр к нему привязался и выполнял все его указания безропотно. Приглашали Будберга и к великому князю Константину Павловичу, когда требовалось очень строгое педагогическое воздействие; известно было, что Константин рос "шаловливым и упрямым мальчиком". По свершении его совершеннолетия изъявила Екатерина II "монаршее признание" и подполковнику Будбергу - "по смерть пенсию по 2.000 рублей в год", а также "следующий чин".

Императрица давно уже присматривалась к Будбергу и, наконец, решилась возложить на него секретные поручения, поскольку считала его "очень честным человеком". Еще в 1783 г. Будберг по ее приказанию отправился в Дрезден, где должен был вступить в тайные переговоры с графом Ангальтом, бывшим в то время генералом саксонской армии, по поводу его перевода тем же чином в русскую армию. Переговоры прошли успешно.

В феврале 1796 г. Будбергу пришлось отправиться в Стокгольм с доверительной частной миссией. Предстояло вести переговоры относительно брака великой княжны Александры Павловны с несовершеннолетним тогда королем Густавом IV, но барон встретил там подчеркнуто холодный прием и в конце апреля того же года покинул шведскую столицу. На это событие не замедлил откликнуться граф Ростопчин, известный своими острыми и порою несправедливыми суждениями. В своем письме из Петербурга в мае 1796 г. он сообщал графу Воронцову: "Были крайне удивлены, когда сюда прибыл, будто с неба свалился, генерал Будберг, которому дано важное поручение вести переговоры о браке великой княжны Александры Павловны с королем шведским. Не можете себе представить до какой степени этот новый чухонский дипломат напыщен гордостью и как мало нужно, чтобы возбудить гордость этих немцев: они неразлучны с мыслью быть школьными учителями нас, русских. Полагают, что эти переговоры худым кончатся".