Вильям Похлебкин - Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Выпуск 1

В 27 лет Панин едет послом в Берлин, спустя два года, сменив Кочубея, становится вице-канцлером. Граф Завадовский, сообщая о новом назначении Панина своему приятелю Воронцову, в августе 1799 года писал в Лондон: "В Панине довольно делового ума. В своей молодости и между своих сверстников отличается качествами, которые вряд ли и опытность усовершенствуют. Я предвижу в нем способности человека для политической карьеры. В молодости своей имеет приличное зрелому веку прилежание к работе и порядку, довольно знания и смысла и пером владеет изрядно. Благородная амбиция и негибкость духа суть в нем господствующие качества".

Сторонник союза с Англией, Панин стремится к созданию сильной коалиции против революционной Франции. Он дружен с английским послом Уитвортом и с известным англофилом Воронцовым, русским послом в Англии. Панин пытается проводить свой внешнеполитический курс, но начавшееся сближение с Францией ставит его в незавидное положение. Записка Панина по внешнеполитическим вопросам от 11 сентября 1800 года не докладывается Ростопчиным императору и сдается в архив. Его попытка действовать самостоятельно приводит Павла в ярость. "Сказать графу Панину, чтоб меньше говорил с иностранными министрами и что он не что иное, как инструмент", - писал он в именном повелении в феврале 1800 года. Сам Панин, жалуясь на свое положение, писал Воронцову: "Я погибаю... Мы здесь точно рабы на галерах. Я стараюсь держаться против течения, но силы мне изменяют, и стремительный поток, вероятно, скоро унесет меня в какую-нибудь отдаленную деревню".

Еще до приезда Панина в Петербург в конце 1799 года существовал "важный дружеский треугольник" - Уитворт, Кочубей, Воронцов, настроенный против Павла I и проводимой им политики. После отставки Кочубея его место в буквальном и переносном смысле занял вице-канцлер Панин. Еще до охлаждения отношений с Лондоном Уитворт в депеше к своему двору замечает: "Семен Романович Воронцов и Панин - англичане". Воспитанный на новых идеях, недовольный своим положением, Панин начинает действовать. Согласно запискам саксонского посла Розенцвейга, осенью 1800 года начались его тайные переговоры с наследником Александром о введении регентства наподобие английского. "Английский посол в Петербурге Уитворт мог дать по этой части полезные советы своему близкому другу Панину: он хорошо представлял английскую систему регентства, связанную с Георгом III, и был заинтересован в свержении Павла, охладевшего к Англии и сближавшегося с Наполеоном".

"Англия, вероятно, субсидировала заговорщиков", - писал историк Валишевский со ссылкой на английские источники. Во всяком случае, "английское золото" и советы сэра Уитворта сыграли свою роль в свержении Павла I. "В Лондоне не только знали о готовящемся заговоре на жизнь императора Павла, но даже способствовали успеху заговора деньгами", - считал историк Шумигорский.

"Племянник Никиты Ивановича Панина, разделявший "свободный образ мыслей" своего дяди, надеется с воцарением Александра I ввести в стране "законосвободные постановления, которые бы ограничивали царское самовластие", - писал Фонвизин. Известно, что и будущий Александр I "не раз говорил и писал в пользу ограничения безграничной власти".

Немецкий историк Бернгарди писал: "С ранней своей юности Панин постоянно находился в соприкосновении с государем. По правде сказать, только такой человек, как Панин, с давних пор близко стоявший к императорской фамилии, мог составить подобный план, для проведения которого необходимо было заручиться сочувствием наследника, великого князя Александра; да и мог ли осмелиться кто-нибудь делать наследнику подобные предложения, кроме человека, который давно находился в близких отношениях к семье императора... Панин старался привлечь на свою сторону великого князя, говоря ему следующее: благосостояние государства и народ требуют, чтобы он, Александр, сделался соправителем своего отца, что народ решительно желает видеть великого князя возведенным таким образом на престол и что Сенат, как представитель народа, принудит государя без вмешательства великого князя в это дело признать Александра своим соправителем..."

Никита Петрович Панин в письме к барону Крюденеру от 17 ноября 1800 года так объяснял свою отставку: "Из перлюстрации донесения прусского посла графа Мози к королю Фридриху Вильгельму III узнали, что прусскому дипломату было известно неодобрение Паниным резких мер, принятых Павлом против Англии, и это вызвало раздражение Павла". Ростопчин ловко использует представившуюся ему возможность нанести удар сопернику - он сообщает Панину о неудовольствии императора в тот момент, когда вице-канцлер собирается на обед с иностранными послами. На вопрос Павла, как воспринял Панин его внушение, Ростопчин ответил, что "Панин весело обедает с послами после объявленного ему царского неудовольствия".

2 ноября на утреннем докладе император спросил фон Палена о Панине. О содержании их беседы Муравьев-Апостол так писал Воронцову в Лондон: "Генерал Пален, чьи связи с графом Паниным не остались не замеченными сувереном, вошел в кабинет императора, и первым вопросом его величества было: видел ли Пален Панина и весел ли тот? "Я видел Панина, - отвечал военный губернатор, - но я его не нашел веселым. Ваше величество может быть уверенным, что тому, кто имел несчастье навлечь на себя вашу немилость, не придет в голову веселиться". "Он римлянин, - сказал император - Ему все равно".

Отставка Панина последовала в два приема: 15 ноября было объявлено: "...вице-канцлеру Панину присутствовать в Правительствующем сенате, в иностранной коллегии его заменит Колычев". А в начале декабря "Панину велено было ехать в деревню". Павел сначала согласился на просьбу Панина "задержаться в Питербурге в течение трех или четырех месяцев, пока не родит его жена", однако Ростопчин находит еще какой-то повод для усиления опалы. Муравьев-Апостол сообщал Воронцову, что Панин "с отвращением" отнесся к предложению просить о помощи фаворитку Гагарину.

В конце декабря Панин покинул столицу и выехал в свое смоленское имение Дугино. Софье Владимировне Паниной было разрешено поселиться в Петровско-Разумовском, близ Москвы.

Муравьев, разделявший многие воззрения Панина, в письме Воронцову в Лондон от 16 февраля 1801 г., написанном симпатическими чернилами, с горечью сообщал об отставке и опале Панина, верного правилам чести и здравой политики: "Я сам расстроен, лишившись единственного человека, который привязывал меня к службе. Я некоторым образом лишился способности размышлять и потому неудивительно, что не умею выражаться". 12 марта 1801 г. в Петровско-Разумовское под Москвой, где жил тогда Панин, отправляется императорский курьер. Спустя девять дней Никита Петрович с необыкновенной сердечностью был принят государем. Обняв старинного друга императорской фамилии, Александр со слезами на глазах произнес: "Увы, события повернулись не так, как мы предполагали..." В этот же день Панин назначается министром иностранных дел. Воронцов писал ему из Лондона: "Для России несчастье, что вы были в отсутствии при вступлении на престол Александра. Начало этого царствования носило бы совсем иной характер".