Вильям Похлебкин - Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Выпуск 1

Новая страница в карьере Безбородко открылась с воцарением Павла I. Из всех екатерининских министров его единственного император не только не отправил в отставку, но, наоборот, возвысил: на третий день после кончины матери Павел возвел Безбородко "в первый класс со званием фельдмаршала", к советам его прислушивался и в дальнейшем был беспредельно милостив. При коронации Павла Безбородко, который был ее главным устроителем, был возведен в княжеское достоинство с присвоением титула светлости, получил земли в Орловской и в Воронежской губерниях и право еще на 6 тысяч душ, "где сам выберет". Это породило слухи о том, что Безбородко оказал преемнику Екатерины какие-то особые услуги - возможно, доставил Павлу доверенное ему Екатериной II завещание передать престол внуку Александру в обход сына. Однако документальных подтверждений того, что завещание действительно существовало, а Безбородко выдал его Павлу, нет. А потому загадка особой милости императора к екатерининскому вельможе остается нераскрытой.

В 1796 году, "расстроив силы свои 32-летним служением", Безбородко попросил Павла I уволить "от многотрудных занятий", но государь сказал, что "в нем нуждается Отечество". Безбородко вместе с Куракиным принял деятельное участие в составлении и заключении конвенции с мальтийским орденом, за что был награжден бриллиантовой звездой, крестом и орденом Св. Андрея Первозванного. В этом же году Безбородко получил чин канцлера. Когда Павел принял решение занять центральное место в антифранцузском союзе, канцлер Безбородко ревностно трудился над его организацией и упрочением. Он подготовил обширный план действий против революционной Франции. "Надобно же вырасти таким уродом, как французы, - чтобы произвести вещь, какой я не только на своем министерстве, но и на веку своем видеть не чаял, то есть: союз наш с Портою и переход флота нашего через канал, - писал Безбородко графу Воронцову. - Последнему я рад, считая, что наша эскадра пособит общему делу в Средиземном море и сильное даст Англии облегчение управиться с Бонапартом".

Дальнейшее развитие событий, которое, вероятно, удивило бы старого канцлера еще больше, ему увидеть не привелось. Он скончался 6 апреля 1799 года.

Как-то, подводя итоги царствования Екатерины II, Безбородко выразился так: "Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без нашего позволения выстрелить не смела".

Русские посланники при европейских дворах, а также европейские дипломаты и другие государственные лица, которым привелось общаться с Безбородко, высоко ценили его дипломатические способности, умение быстро и легко решать самые сложные дела. Он был прекрасно осведомлен обо всем, что творилось за пределами России. Михаил Сперанский писал: "В России, в XVIII столетии, было только четыре гения: Меньшиков, Потемкин, Суворов и Безбородко..."

Сам о себе он написал так: "В тридцать лет я отказался от танцев, в сорок перестал нравиться прекрасному полу, в пятьдесят - общественному мнению, в шестьдесят перестал думать и обратился в истинного мудреца или эгоиста, что одно и то же".

Федор Васильевич Ростопчин родился 12 марта 1763 года в городе Ливны Орловской губернии. В своей знаменитой книге "Мои записки, написанные в десять минут, или Я сам без прикрас" он напишет об этом так: "Я вышел из тьмы и появился на Божий свет. Меня смерили, взвесили, окрестили. Я родился, не ведая зачем, а мои родители благодарили Бога, не зная за что. Меня учили всевозможным вещам и языкам. Будучи нахалом и шарлатаном, мне удавалось иногда прослыть за ученого. Моя голова обратилась в разрозненную библиотеку, от которой у меня сохранился ключ". Согласно преданию, Ростопчины происходили от крымского татарского князя Давыда Рабчака, дальнего потомка Чингисхана.

Согласно порядкам того времени, Ростопчин был с раннего детства зачислен в штат гвардейского Преображенского полка и потому уже к двадцатидвухлетнему возрасту имел звание подпоручика. Молодой офицер был умен, талантлив, а главное, обладал огромной жаждой деятельности. Но, не имея знатных покровителей, он был вынужден довольствоваться скромной армейской карьерой. Хотя Ростопчин участвовал в русско-шведской войне 1788-90 гг. и в осаде Очакова во время русско-турецкой войны 1787-91 гг., он не получил даже Георгиевского креста, к которому был представлен за финляндский поход. Однако неожиданно в Яссах судьба свела его с графом Безбородко, прибывшим для проведения мирных переговоров с Османской империей. Ростопчин, принявший непосредственное участие в составлении протоколов, был направлен в Санкт-Петербург с вестью о заключении мира. Это событие положило начало его придворной карьере: 14 февраля 1792 года он получил чин камер-юнкера.

Но и при дворе честолюбивый Ростопчин не желал довольствоваться скромными поручениями. В это время он всячески пытался привлечь к себе внимание Екатерины II, не только заслужив характеристику остроумного участника ее салонов, но и женившись на племяннице камер-фрейлины и фаворитки императрицы - Екатерине Петровне Протасовой. Но ни блестящий ум, ни женитьба не способствовали карьере, и отчаявшийся Ростопчин уже хотел уйти в отставку, когда ему снова помог случай.

Как камер-юнкер он был должен дежурить при малом дворе великого князя Павла Петровича. Однако другие камер-юнкеры, стремясь угодить императрице, недобросовестно исполняли эту обязанность, часто не выходя на службу к наследнику. Поэтому добросовестный Ростопчин часто оставался замещать своих менее ответственных товарищей, но его терпение имело пределы, и он отправил письмо обер-камергеру Шувалову, в котором в довольно оскорбительной форме отозвался о своих товарищах. Письмо получило огласку и вызвало скандал. Ростопчин был вызван на дуэль несколькими придворными, но императрица успокоила всех, отправив его в деревню. Однако этот случай, разрушив надежды на карьеру, сделал Ростопчина в глазах наследника престола героем. Как он сам напишет позднее: "Никогда не обладая умением владеть своим лицом, я давал волю языку и усвоил дурную привычку думать вслух. Это доставило мне несколько приятных минут и много врагов".

Прошло несколько лет, и когда 5 ноября 1796 года по Петербургу разнеслась весть о критическом положении императрицы, Ростопчин был в числе немногих людей, полностью уверенных в своем будущем. С это дня начался его блестящий взлет. Граф Российской империи, Великий канцлер Мальтийского ордена, кавалер многих высших орденов, директор почтового ведомства, первоприсутствующий в коллегии иностранных дел, наконец, богатейший человек России, Ростопчин, рассматриваемый всеми как фаворит, все же не превратился во временщика. Он заметит позднее: "Я был лишен трех великих радостей рода человеческого: кражи, обжорства и гордости". Ростопчин получал жалование третьего присутствующего в коллегии, демонстративно отказался от княжеского титула и от некоторых высших должностей. При дворе своенравного императора, не жалевшего даже своих любимцев, Ростопчин был единственным человеком, не боявшимся высказывать собственное мнение. Однако в остальном граф действовал в духе времени, организовывая интриги, устраняя соперников, и в конце концов сам пал жертвой собственных действий. Он был отправлен в отставку 20 февраля 1801 г., а уже 1 марта Павел I, лишившийся самых верных слуг - Ростопчина и Аракчеева, был убит. Как писал сам Федор Васильевич: "Я не любил глупцов и негодяев, женщин-интриганок, разыгрывающих роль добродетели; на меня неприятно действовала неестественность, я чувствовал жалость к накрашенным мужчинам и напомазанным женщинам, отвращение к крысам, ликерам, метафизике, ревеню; ужас - перед правосудием и бешеными животными".