Вильям Похлебкин - Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Выпуск 1

Русская дипломатия продолжала прилагать усилия, чтобы вовлечь в войну с Польшей Османскую империю. 8 февраля 1633 г. в Стамбул было отправлено посольство Дашкова и Сомова; они сопровождали возвращавшееся из России турецкое посольство Кантакузина. В тайном наказе послам предписывалось добиваться немедленного вступления турок в войну, а также просить замены на престоле Крымского ханства Джанибек Гирея, которого в Москве считали виновным в набеге 1632 года. Отправка платы за мир в Крым была прекращена. У русского правительства имелись основания надеяться, что эти требования султан удовлетворит: в декабре 1632 года турецкий посол Кантакузин заверил в этом руководство Посольского приказа. На переговорах в Стамбуле в этом же убеждал российских дипломатов великий визирь. Реальные поступки турецкого правительства свидетельствовали о его готовности выполнять обязательства.

Посольские дела, помимо Посольского приказа, контролировал также боярин князь Черкасский, доводившийся двоюродным братом царю. Переговоры с дипломатическими агентами Швеции вел лично Черкасский, а не посольский думный дьяк, как это было принято. Так, когда в Москву прибыл шведский гонец де Вержье, Грязев подписал ответную грамоту Боярской думы шведским вельможам от 25 апреля 1633 г. Но сам он едва ли был в курсе дел, с которыми приехал гонец. Думный дьяк даже не участвовал в беседе гонца с князем 8 мая. О целях приезда де Вержье в Посольском приказе не было известно. Шведский агент Руссель, прибывший в Россию в июле 1633 года, послал из Архангельска своего курьера Кайзера, который 11 августа был принят только Черкасским, и в Посольском приказе также не знали, в чем суть его миссии.

Но едва ли подобная практика была признаком недоверия лично к Грязеву. В июле 1633 года он лично вручил шведскому дипломату Беренсону в Посольском приказе "беловой" текст ответной грамоты в Стокгольм, хотя это полагалось сделать в присутствии бояр, от имени которых грамота была послана. Грязев также составлял тайный наказ и письма от имени царя и патриарха султану и великому визирю, отправленные с посольством Дашкова и Сомова.

Стиль работы Грязева отличался некоторыми особенностями. Он уделял больше, чем его предшественники и преемники, внимания разбору текущих дел, организационных и иных второстепенных вопросов. Обычно эти обязанности исполнял второй дьяк Матюшкин, подпись которого стояла на грамотах и памятях, адресованных другим ведомствам, воеводам и посольствам. Грязев в большинстве случаев сам подписывал такие документы.

В июле 1633 года международная обстановка стала приобретать неблагоприятный для России характер. Крымский хан по сговору с поляками послал в набег на русские земли своего сына Мубарек Гирея. Этот поход носил главным образом грабительские цели. Поэтому татары сами выступили с предложением переговоров.

Мубарек Гирей из-под осажденного им города Дедилова 5 августа 1633 г. направил в Москву своего гонца, которого 16 августа дьяки принимали в Посольском приказе. Гонец заявил о намерении хана соблюдать мир при условии выплаты ему увеличенных поминков. 10 сентября, когда посланник Гирея был в Посольском приказе на отпуске, дьяки объявили о готовности царя платить, но в прежнем количестве. Уже 28 августа в Крым поехали русские посланники Анисимов и Акинфиев. Они должны были добиваться, чтобы хан повторно принес присягу о соблюдении мира и чтобы был освобожден без выкупа весь полон или хотя бы его часть. Но на успех этой миссии в Посольском приказе не очень надеялись.

27 августа 1633 г. вслед за Дашковым в Турцию были направлены подьячий Лазаревский и толмач Кучин. Письма от царя и от патриарха к султану и к великому визирю подписывал Иван Кириллович Грязев, он участвовал в их составлении, но авторство принадлежит Филарету: патриарх лично вписал на полях заверение, что осажденный Смоленск "вскоре возьмут". В наказ вновь было включено требование замены Джанибек Гирея на ханском престоле и безвозмездного освобождения татарами полона.

Между тем в Москве стало известно, что надежды на вступление Швеции в войну против Польши не оправдались. Информация, поступавшая от губернатора Лифляндии Шютте, который вел переписку с Черкасским, вселяла уверенность, что условие о союзе останется в силе. Грамота посольству Пушкина по-прежнему предписывала договариваться о подтверждении Столбовского мира и об обязательстве начать войну с Польшей и не заключать сепаратный мир. А уже через день в Москве узнали о том, что посольство покинуло Стокгольм еще в августе. Из Ревеля Пушкин и Горихвостов проинформировали правительство, что Швеция продолжит войну с императором, но не обещает начать войну с Польшей; несмотря на это, шведы настаивают, чтобы Россия мира с польским королем Владиславом IV не заключала. Наконец, в Москву пришла весть с театра военных действий, что Шеин после неудач в боях с королевской армией 25 сентября вынужден был снять осаду Смоленска.

1 октября 1633 г. патриарх Филарет скончался. Руководство правительством перешло к боярину князю Черкасскому. Дальнейшие события показывают, что князь Иван Борисович к этому времени разошелся со своим дядей во взглядах на перспективы войны и, соответственно, на задачи дипломатии. Уже 5 октября вдогон за Лазаревским был послан толмач Дедяков, с поручением передать приказ о возвращении и взять у него грамоты, предназначенные для посольства Дашкова. Тогда же было подготовлено посольство в Крым во главе с Дворяниновым и Непейцыным, которое должно было доставить хану поминки за два года. Насколько взгляды Ивана Кирилловича Грязева совпадали со взглядами нового главы правительства, судить трудно, но теперь думный дьяк единолично редактировал посольские наказы. Впрочем, решение вопросов внешней политики 29 января 1634 г. было вынесено на обсуждение Земского собора. Собор открылся речью Грязева. 8 ноября 1633 г. к Шеину был направлен курьер Сычев с приказом предложить полякам разменять пленных и именно с этого начать переговоры; кроме того, боярин должен был договариваться о перемирии "до Троицына дня нынешнего 1634 году", а по возможности и на больший срок. Другой курьер, Огибалов 2 декабря повез "образцовый список" условий договора о перемирии и предварительные "статьи" для переговоров полномочных "больших послов". От обсуждения условий "замирения" русское правительство стремилось уклониться, при этом понимая, что Смоленск пока останется за Польшей; думный дьяк вычеркнул в тексте наказа вопрос о том, что его судьбу решат "большие послы".

Король Владислав IV изъявил готовность вести переговоры. В Москву прибыл его посол Воронец, который 14 января 1634 г. был "в ответе" у Черкасского и Грязева. Одновременно в польский лагерь к гетману Казановскому и смоленскому воеводе Гонсевскому был послан толмач Иевлев с поручением взять "опасные грамоты" для русского посольства, и уже 21 января он привез их в Москву. В январе 1634 года Посольский приказ готовил миссию Горихвостова и Спиридонова, которые были направлены к Казановскому и Гонсевскому для предварительного обсуждения условий мирного договора. Посланники вернулись в столицу 10 марта 1634 г.