Джон Мэн - Чингисхан

Эрдене был оставлен со строгими инструкциями. Он дол жен был ждать здесь, если не будет дождя, а если будет, то быстро подниматься к Порогу, каким-то образом перебраться через него и ждать нас на другой стороне. Если он завязнет, как он это предсказывал, мы без труда найдем его и тогда будем снова думать. Так или иначе, мы с ним увидимся через день или два.

Мы с Туменом взвалили на плечи рюкзаки и тронулись в путь, петляя между доходившими до пояса кустами и перебредая через протоки того, что моя карта называла Керуленом, а указатель утверждал, что это Богд. Парило нещадно.

У меня в ботинках хлюпала вода. Вокруг нас кружились полчища мух. Я пытался избавиться от них, поднявшись повыше и идя краешком языков ельника. Мух меньше не стало, а в лесу были завалы упавших после бушевавшего здесь три года назад пожара деревьев. Тумен, тащивший рюкзак и вдобавок к нему свое объемистое брюхо любителя пива, начал отставать. Каждый раз, когда я оборачивался, я видел его по пояс в ивовых кустах с нависающими над его головой тысячами мух, образовывавшими в лучах заходящего солнца нечто, очень похожее на нимб. Это был настоящий ад.

Через три часа мы добрались до реки, к которой я и хотел добраться. Быстро темнело, мы были раздражены и стали препираться по поводу того, где разбить лагерь среди ивовых кустов и как лучше установить палатку, которая все время раздувалась в разные стороны и принимала самые невообразимые формы. Потом нужно было развести костер. Ну да, конечно, сказал я, только из чего? Навоз, сказал Тумен. И в самом деле, вокруг валялось много сухого навоза, наверное оленьего, подумал я. Но растопка из ивовых прутьев была влажной и не загоралась.

— Ну что я за идиот, — бурчал Тумен, когда мы по очереди манипулировали единственным коробком спичек. — Я забыл бензин.

Я решил не говорить ему, что забыл компас. Так что если мы проснемся в облаке, то окажемся глубоко-глубоко в оленьем навозе. К этому моменту осталось только с десяток спичек. Мы соревновались в добывании огня, разминая мокрые прутики до самых тонких волоконцев, и наконец навозный дым и темень избавили нас от мух.

Я вынул нашу еду, лапшу в пакетиках, что приобрел в корейском супермаркете в Улан-Баторе.

— Это что за женская еда? — презрительно протянул Тумен. — Кто это купил?

— Гойо, — соврал я.

— Что же она не спросила меня? Я же монгол! Мне нужно мясо!

В конце концов общая напасть и женская еда примирили нас, и мы уснули.

В половине седьмого я выполз из палатки и увидел вокруг себя совсем другой мир, мир ясный и покойный. По дну ущелья подо мной стелилась ленточка тумана, мухи еще не проснулись, и солнце омывало верхушки елей на склонах гор повыше. Если в верховьях ущелья и была гора, я не мог ее видеть за лесом. Я вынул карту и стал перепроверять ее, сравнивая с отчетом Игоря. Он шел к Хан Хентей, что означало, что он двигался по реке, помеченной на егокарте как Богд. Но Хан Хентей оставался слева, и к ней текла река, которая на моей карте звалась Керулен. Сейчас я на Богде, поэтому вершина впереди должна быть тем, что нужно, правильной вер шиной.

Но этого не могло быть. Вокруг лежала совершенно пустынная местность, никаких признаков дорог, никаких следов машин или лошадей. Я повернул карту к восходящему солнцу, всмотрелся в нее повнимательней и вспомнил про лупу в глубинах моего рюкзака. О боже! Река подо мной называлась совсем не Богд. Крошечные синенькие буквы читались не Б-о… а Б-а… Бага что-то… Бага Ар, «Маленькая Спинка».

Должен сказать, что, когда я сообщил Тумену, что мы не в том ущелье и что нам лучше вернуться к машине, он воспринял это как настоящий мужчина. Мы прикончили остатки мокрого хлеба, засунули вымокшую палатку в мешок и пустились вниз по склону. Наверное, мы оба испытывали не обычайное облегчение, думая о том, что скоро снова будем в машине, будем ехать по правильному ущелью в сторону правильной горы.

Мы шли по низине, где вместо ивового кустарника росла жесткая трава, где я споткнулся о странную кучку камней, все они были приблизительно с кулак величиной и образовывали неправильной формы пятно на земле, диаметром где-то метр с половиной. Возможно, там был кто-то похоронен. Но уж очень неподходящее место для могилы, не на горе, посреди болотистой луговины, куда ни одной живой душе, в чем теперь не было никакого сомнения, не было никакой причины появляться, — и к тому же такая необычная форма, даже если принять в расчет сотни лет погодных влияний. Может быть, могила сильно заросла? Камни были подозрительно чистыми, никакой травы. Мне подумалось, что, скорее всего, они были отмыты каким-то естественным процессом. Я сфотографировал камни и отложил эту загадку подальше в памяти, где она оставалась до той поры, когда появилась причина вернуться к ней снова.

Мы расстались с деревьями и шли по главной реке, которая, по всей очевидности, была самим Керуленом, как бы ни называла его моя карта, направляясь на запад, и солнце су шило наши мокрые спины. Вот-вот мы готовы были увидеть машину, которая должна была быть за лесистыми выступами склонов, которые мы проходили накануне вечером.

Вдруг теперь, когда обзору не мешали подошвы гор, я по смотрел вдоль ущелья и прямо перед собой увидел нашу вожделенную цель, ее не закрывало ни облачка, и это, вне всяких сомнений, была она. Бурхан Халдун, Хан Хентей была серая масса камня, отчетливо возвышающаяся над окружающими лесами и похожая на вздувшийся напряженный мускул. Как же мне не повезло, что до самого последнего момента ее скрывали то облака, то горы, то лес, и как же мне повезло, что она сейчас открылась. Совсем близко от вершины виднелось белое пятно, и, глядя на него с расстояния километров пятнадцати, я задумался, не поставил ли кто-нибудь там гээрили, может быть, это что-то вроде ово.

В нормальных условиях мы уже были бы в пути. Но условия не были нормальными. Хентей замышляли что-то совершенно гадкое. Несмотря на то, что над нашими головами светило яркое солнце, и в таких же ярких лучах купался Бурхан Халдун, западное небо быстро поглощалось зловещей темно-лиловой тучей, наплывавшей на горы и со звучным погромыхиванием устремившейся в нашу сторону. Удивляться не приходилось, что мы не видим машины. Эрдене наверняка все видел и слышал и сбежал к Порогу. Нам лучше последовать его примеру.

До Порога оставалось минут десять ходу, когда солнце исчезло, и тут же разверзлись небеса. Мой мир в мгновение ока сузился до мутного пятна. Я набросил пончо на рюкзак, фотоаппарат, магнитофон и записную книжку и посмотрел на Тумена. От дождя его спасала только австралийская шляпа, с которой текло, как с крыши без водостока, на футболку и тренировочный костюм надеть ему было нечего.