Валерий Субботин - Великие открытия. Колумб. Васко да Гама. Магеллан.
- Название:Великие открытия. Колумб. Васко да Гама. Магеллан.
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:УРАО
- Год:1998
- Город:Москва
- ISBN:5-204-00140-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Валерий Субботин - Великие открытия. Колумб. Васко да Гама. Магеллан. краткое содержание
Географические открытия XV–XVI вв. изменили представление европейцев о Земном шаре. Установились контакты с неизвестными или малоизвестными цивилизациями, был дан импульс развитию науки, судостроения и торговли, стали складываться колониальные империи. Жизнь Колумба, Васко да Гамы и Магеллана — часть всемирной истории, интерес к которой никогда не угасает.
Великие открытия. Колумб. Васко да Гама. Магеллан. - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Если висайя не убили Энрике, то это еще не значило, что он был в сговоре с Хумабоном, что раджа организовал нападение на испанцев. И почему надо было принимать на веру крики Серрана о том, что всех убили? Испанский историк XVI в. Ф.Л. де Гомара рисал, что все европейцы остались живы. Судя по всему, он передавал слухи, ходившие на Филиппинах и на соседних островах после гибели Магеллана. В достоверности этих слухов можно усомниться, но тогда почему нужно принимать на веру то, что писал Пигафетта о гибели всех своих товарищей, пропавших без вести, возможно убитых, а возможно и плененных.
Никакого выкупа за Серрана моряки платить не стали. Произошло приблизительно то же, что после боя на Мактане: испанцы подняли якоря и поспешили отчалить. Серран остался на берегу, и никто не собирался выяснять, живы ли остальные матросы и маэстрес, отправившиеся с ним в город.
Рассказ Пигафетты был довольно несвязным, так же как рассказы его спутников, включая Элькано. Все их утверждения перечеркивались лаконичной записью о событиях первого мая, сделанной П.М. д'Ангиерой и опубликованной после его смерти. Итальянец по происхождению, придворный священник в Испании, Ангиера беседовал с моряками «Виктории» после их возвращения в Европу. Один из них, генуэзец М. Юдицибус, на исповеди сообщил священнику, что столкновение с висайя было следствием насилий, учиненных европейскими моряками. В Себу «произошли волнения, вызванные надругательством над женщинами». [125] Mosto A.de. И primo viaggio intorno al globo di Antonio Pigafetta. — Raccolta di documenti e studi… Roma, 1894. Pt. V. Vol. III. P. 81.
Замечание Пигафетты о филиппинках, которые «любили нас больше, чем своих мужей», получило объяснение в устах моряка, назвавшего вещи своими именами.
При жизни Магеллана поведение моряков, по-видимому, как-то контролировалось. На переговорах с раджой капитан-генерал утверждал, что испанцы как христиане не имели права вступать в связь с язычницами-филиппинками. Запрет должен был отпасть, когда жители Себу приняли крещение. Но и до этого, конечно, трудно было предотвратить бесчинства моряков. С начала экспедиции Магеллан должен был знать, что в далеких странах его спутников не удастся остановить религиозными поучениями. А после гибели руководителя экспедиции и неизбежного падения их авторитета не приходилось ждать, что висайя станут безропотно сносить надругательства.
Бегство из порта Себу ставило экспедицию в затруднительное положение. Корабли, ушедшие в открытое море, нуждались в ремонте; они не успели погрузить воду и продовольствие, не взяли местных моряков, способных указать путь хотя бы до Брунея, ближайшего порта на Борнео (ныне Калимантан), не говоря уже о Молуккских островах. Экспедиция теперь насчитывала около 150 человек, среди них было немало раненых и больных. Справиться с управлением тремя кораблями испанцам было нелегко, а потому было решено сжечь «Консепсьон», сняв с него грузы, и плыть дальше лишь на «Тринидаде» и «Виктории». Вместо руководителей экспедиции, потерянных на Себу, были избраны новые: маэстре Ж.Л. де Карвалью и альгвазил (судья) Г.Г де Эспиноса.
Продовольствие приходилось экономить; моряки голодали, покуда на одном из островов в море Сулу не удалось выменять рис и свинину на европейские изделия, которых в трюмах было в достатке. Там же в море Сулу испанцы, не гнушаясь откровенным пиратством, захватили прау с тремя арабами. Их язык кое-кто в экспедиции понимал, а потому они могли заменить переводчика Энрике, потерянного на Себу. Кроме того, арабы были моряками, знавшими дорогу к Брунею.
Испанцы направлялись к Большим Зондским островам, основной части Малайского архипелага. Это был мир малайцев и индонезийцев, с которыми Магеллан познакомился во время своих плаваний к Малакке. Суматра, Борнео, Ява и Целебес (ныне Сулавеси) вытянулись на 3 тыс. км по обе стороны экватора. На островах к заболоченным низменностям спускались склоны гор, чаще всего небольших. Среди них возвышались потухшие и действующие вулканы, в том числе Кракатау, на одноименном острове между Явой и Суматрой. Позднее, в XIX в., его извержение подняло волну в 25 м, покрыло пеплом площадь в 800 тыс. кв. км (больше, чем Англия и Франция вместе взятые), повлекло гибель десятков тысяч людей.
Северные районы Борнео, куда приближались испанские корабли, были в основном низменным краем, покрытым густой экваториальной растительностью. Единственным крупным портом с хорошей гаванью был Бруней, столица полуисламизированного султаната, укрепившегося в XV в. под властью малайской династии. Бруней населяли преимущественно малайцы; неподалеку, по другую сторону гавани, жили даяки (одна из ветвей индонезийских языков), не подчинявшиеся султанату. Недавняя исламизация брунейцев была во многом поверхностной, сводившейся к обрядности, отдельным запретам и т. д. Арабский язык не мог вытеснить малайские и индонезийские наречия, богатые традициями, с письменностью, восходившей к VII в. н. э. Как и другие народы Индонезии, малайцы Брунея были земледельцами, скотоводами и рыбаками. Главной продовольственной культурой был рис; разводили буйволов, низкорослых лошадей, слонов, домашнюю птицу. Полагают, что слонов здесь раньше не было. Их завезли из Азии, часть их одичала. [126] Crawfurd J. A Discriptive Dictionary of the Indian Islands and Adjacent Countries (reprint). Kuala Lumpur a.o., 1971. P. 68 etc.
По тем временам Бруней был значительным центром, в котором европейцы насчитали 25 тыс. домохозяйств — групп, живших в свайных постройках. Резиденцию местного правителя, которого титуловали то раджой, то султаном, прикрывала с моря крепостная стена с башнями, с десятками пушек. Часть свайных построек во время прилива стояла в воде, между сваями свободно плавали лодки с торговками — местными жительницами. Город с рынком на воде, широкополые шляпы торговок, их неумолчный гомон — все это было ново для европейцев, знакомых за пределами своих стран лишь с Индией и арабским миром. Новостью было и то, что по рукам ходили либо китайские монеты, либо местные со знаком «Великого короля» Китая. Из европейских товаров пользовались спросом ртуть и другие металлы, бумага, очки, изделия из шерсти и льна, шпаклевка для джонок, которые по размерам подчас не уступали европейским кораблям.
Экспедиция, достигшая Брунея 9 июля 1521 г., была встречена без видимого недоброжелательства. Сирипада, как звали раджу, конечно, должен был знать, что прибытие европейцев, хозяйничавших в Индии и соседней Малакке, не сулило ему ничего доброго. Но выказывать с самого начала враждебность было ни к чему. Скорее всего Сирипада учитывал опыт правителя Малакки, когда тому пришлось иметь дело с Секейрой и Албукерки. Не исключено также, что теперь, в первой половине июля 1521 г., до Брунея успели дойти известия с Филиппин о целях испанцев, их боевых качествах, о последствиях столкновений с висайя.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: