Фердинанд Грегоровиус - История города Рима в Средние века

Оставался еще замок св. Ангела, где укрывался папа. Римляне сами обложили замок; окружив его плотным кольцом, они рассчитывали, что голод заставит осажденных сдаться. Тем временем послы папы без устали ездили по Кампаньи, разыскивая Роберта Гюискара, чтобы броситься к его ногам и умалять его прийти возможно скорее на помощь папе. Девяносто лет тому назад римлянин Кресцентии, осажденный в замке св. Ангела, боролся с императором, отстаивая независимость города; теперь в этом же замке был осажден императором папа, защищавший независимость церкви от светской власти. Трагическая история мавзолея Адриана, времена Велизария и Тотилы, Альберика, Марозии и Кресцентия, образы задушенных в мавзолее пап — все это невольно должно было вставать в памяти Григория в те тревожные дни, когда он находился под сводами замка и слышал раздававшиеся снаружи неистовые крики римлян и германцев. Какая участь постигла бы Григория, если бы он отдался в руки Генриха? Снедаемый желанием отомстить за свой позор в Каноссе, Генрих, вероятно, поступил бы точно так же, как некогда поступил его отец по отношению к Григорию VI. Величайший из всех пап был бы уведен императором за Альпы и затем закончил бы свою жизнь как пленник где-нибудь в Шварцвальде или на Рейне. Поднявшись на стены мавзолея, Григорий мог видеть разорение, которому подверглись Леонина и Рим. Но тщетно всматривался папа в Тусцийскую равнину, надеясь увидеть войска своего друга маркграфини; они не показывались, и, мучимый ожиданием, Григорий обращал свои взоры в сторону латинской Кампаньи, откуда должны были явиться конные отряды норманнского герцога. Наконец их сверкающие копья показались к югу от Палестрины. Узнав о бедственном положении папы, Гюискар решил поспешить к нему на помощь, так как с падением Григория Генрих мог бы обратить свое оружие против него самого, образовав грозный союз всех его врагов. Гюискар выступил в поход в начале мая, имея 6000 всадников и 30 000 человек пехоты; в этом войске было немало жадных к добыче калабрийцев и еще более диких сарацин из Сицилии. Дезидерий уведомил папу о походе Гюискара и в тоже время сообщил об этом так же императору. Такое двусмысленное поведение подверглось строгому осуждению; Дезидерия упрекали в том, что из осторожности он служил двум господам, которые были во вражде между собой. Счастье только посмеялось над Генрихом; этому Танталу Средних веков не довелось ни разу добиться настоящего успеха. Вступить в борьбу с самыми грозными воинами того времени Генрих не мог, так как войско его было невелико; остаться в Риме он так же не мог: непостоянные римляне не внушали ему доверия; к тому же некоторые укрепления все еще оставались в руках сторонников Григория. Вынужденный таким образом покинуть город, чтобы не быть самому осажденным, Генрих приказал разрушить на Капитолии башни, а в Леонине стены и, как некогда Витигес перед приближением Велизария, созвал римлян в собрание. Объявив, что государственные дела призывают его в Ломбардию, он уговаривал смущенных его удалением римлян не сдавать города и обещал им скоро вернуться. Затем, предоставив римлян их собственной участи, Генрих вместе с Климентом III 21 мая направился по Фламиниевой дороге Civita Castellana, чтобы оттуда проследовать дальше.

В то время как Генрих отступал от Рима, всадники Гюискара показались у Латеранских ворот. Двигаясь ускоренным маршем, Гюискар шел долиной Сакко, по Латинской дороге, и достиг Рима 24 мая — через три дня после ухода Генриха. Предполагая, что Генрих удалился из Рима с той целью, чтобы сделать неожиданное нападение с тыла, Гюискар сначала расположился лагерем у Aqua Martia и простоял здесь три дня. Римляне не впустили его в город. Мужественное сопротивление, которое они оказали Гюискару, является блестящей страницей, начертанной в их средневековой истории. Бедственное положение римлян в то время заслуживало полного сочувствия; император, во власть которого был отдан ими город, покинул их, и жестокая осада, длившаяся целых три года, завершилась тем, что злополучный Рим был предоставлен на разграбление алчным норманнам и сарацинам, призванным папой. Гюискар вступил в переговоры с изменниками и приверженцами Григория, во главе которых стоял консул Ченчий Франджипане. 29 мая когда уже начинало темнеть, рыцари Роберта взобрались на ворота S. Lorenzo. Проникнув в город, они поспешили к Фламиниевым воротам и, взломав их, впустили стоявшее здесь наготове войско. Римляне бросились было навстречу норманнам, но герцогу удалось через Марсово поле, объятое пламенем, пробиться к мосту через Тибр, освободить папу из замка св. Ангела и проводить его в Латеран.

Таким образом, воинственному герцогу удалось увенчать себя славой покорителя Рима, составляющей удел лишь немногих героев. Счастье служило этому герцогу вернее, чем Помпею и Цезарю. Войска восточного императора были разбиты Гюискаром в Альбано; западный император был обращен им в бегство; им же был восстановлен на Святом престоле и величайший из пап. В истории редко встречается такое поразительное зрелище, как стоящие один возле другого образы Григория VII и его избавителя Гюискара. Заключая в свои объятия героя Палермо и Дураццо, признательный папа должен был вспомнить Льва IX; в свою очередь и Гюискар не мог не почувствовать изумления при виде совершенно изменившихся обстоятельств: некогда, на поле битвы при Чивита, он стоял коленопреклоненный перед папой, который был взят им в плен; теперь он приветствовал этого папу, которого спас от его лютых врагов

Между тем в злополучном Риме, который Гюискар отдал своим солдатам на разграбление, разыгрывались сцены насилия, еще более ужасного, чем при нашествии вандалов. Нa третий день римляне восстали и с бешеной яростью напали на своих победителей — варваров. Имперская партия, успевшая вновь сплотиться, надеялась, что ей удастся отчаянным нападением одержать победу. Но на помощь Гюискару, положение которого оказалось опасным, поспешил из лагеря юный сын Гюискара Рожер с 1000 всадников. Римляне боролись мужественно, но вынуждены были все-таки сдаться. Восстание было подавлено среди потоков крови и пламени пожара, так как Роберт ради своего спасения приказал поджечь город. Когда пожар прекратился и битва стихла, перед глазами Григория открылась картина Рима превращенного в дымящееся пепелище; сожженные церкви, разрушенные улицы, тела убитых римлян — все это явилось безмолвным обвинителем папы, и он не мог не отводить своих взоров, когда перед ним проходили сарацины, гнавшие в свой лагерь толпы связанных римлян. Знатные женщины, мужчины, именовавшиеся сенаторами, дети и юноши, обреченные на рабство, выставлялись на продажу так же открыто, как скот. Некоторые римляне, и в их числе префект города, назначенный императором, были уведены как военнопленные в Калабрию.