Фердинанд Грегоровиус - История города Рима в Средние века

Древние памятники часто обозначаются в Mirabilia по имени церквей, которые были построены на развалинах этих памятников; но, как мы видели, речь идет почти исключительно только о древних памятниках: поэтому Mrabilia представляют настоящее археологическое описание Рима того времени, когда Италия приняла смелое решение освободиться от варварства Средних веков и свергнуть с себя иго церковной власти и чужеземной тирании. Как археологическое воспроизведение древнего города, книга Mirabilia является таким образом логически связанной с эпохой провозглашения независимой городской общины. Можно с вероятностью предполагать, что в то время Mirabilia были излюбленной книгой сенаторов. Ее автором мог быть только римлянин. С полным сознанием того, что его работа преследует в сущности археологические задачи, он говорит об этом в таких словах: «По мере наших сил мы приложили старание дать на память потомству возможно ясное описание этих и многих других храмов и дворцов, существовавших в золотом городе в языческие времена и принадлежавших императорам, консулам, сенаторам и префектам, и все эти здания, блиставшие своими украшениями из золота, серебра и бронзы, из слоновой кости и драгоценных камней, мы описали так, как читали о них в древних хрониках, видели собственными глазами и слышали в преданиях».

Схоласту-автору Mirabilia археолог будет признателен и в наше время. Критически относясь к книге, он различит в ней то, что заслуживает доверия, от того, что ошибочно, и извлечет из нее немало полезного. Во всяком случае до Флавия Блонда автор Mirabilia сделал первую попытку воспроизвести картину Рима, обращенного в развалины, — изобразить город в его исторических памятниках. Но, конечно, в книге Mirabilia (так же, как и во всех других археологических исследованиях) древний город встает перед нами лишь как бы в тусклом свете луны. На создания истории, как бы ни были они величественны, время налагает печать разрушения.

Последующие поколения прилагают все свое рвение к тому, чтобы найти в уцелевших остатках свидетельство прошлого, но не узнают и половины того, что в свое время, на месте, было известно каждому ребенку.

Только что изложенное археологическое описание средневекового Рима дает нам случай высказать еще некоторые другие соображения. Нельзя не признать странным того обстоятельства, что Mirabilia, будучи произведением века романтической поэзии имеют тем не менее характер строго археологического исследования, так как всему легендарному в них уделено очень мало внимания. Церковь сохраняла сказания о мучениках, но языческие легенды она игнорировала. Сказочный элемент вообще не свойствен чувству итальянских народов; в этом направлении работа воображения не может идти успешно в стране, которая так богата историческими образами и в которой небо всегда ясно. В Mirabilia мы находим поразительно мало легенд, и, что составляет чисто римскую особенность, почти все они относятся к статуям.

В то время, когда ваяние было в полном упадке, благородные произведения этого искусства, уцелевшие в Риме, должны были вызывать общее изумление. Такое впечатление не могли не испытывать в особенности те иноземные пилигримы, которые, подобно Гильдеберту Турскому, обладали образованием. При виде статуй, казавшихся какими-то волшебными созданиями, эти пилигримы должны были приходить в такой же восторг, как некогда язычники. Народ, который позабыл произведения древней поэзии и уже не мог понять их, чувствовал в статуях воплощение идеалов классического мира непосредственнее и живее, чем во всех других памятниках древности. Нигде больше искусство не могло создать подобных мраморных изваянии; как пришельцы из иного мира, они продолжали стоять на своих местах, окруженные развалинами терм и храмов. Казалось, боги Греции взирали глазами этих одиноких изваяний на человечество, когда, низведенное до варварского состояния, оно сначала, под влиянием Востока, было охвачено движением крестовых походов и затем, с возрождением римского права и римской республики, стремилось воскресить в своей памяти красоты язычества. Замечательная легенда о мраморной Венере в Риме прекрасно характеризует настроение, в котором находились в то время люди. Какой-то юноша, шутя, надел мраморной Венере на палец кольцо, и она, как бы в знак состоявшегося обручения, удержала это кольцо в своей руке. Эта грациозная легенда внезапно обнаружила присутствие в людях смутного сознания того, что их существование неразрывно связано с древней культурой, и вместе с тем предсказала, что с течением времени они вернутся к знанию и к прекрасным формам язычества. Но легенды, слагавшиеся о римских статуях, свидетельствуют только, что в то время эти забытые создания греческого гения оставались в действительности непонятными для людей, впавших в варварское состояние. Видеть статуи можно было только в Риме, так как раньше чем было приступлено к раскопкам, нигде более не существовало столько мраморных и бронзовых статуй. Авторами легенд о статуях в Риме могли быть одинаково и римляне, и иноземцы, и некоторые из этих легенд, без сомнения, были созданы возбужденной фантазией северных пилигримов. Удивительная история о бронзовой статуе на Марсовом поле, — которая указывала пальцем на землю, имела на голове надпись: стучись здесь (hic percute) и была разгадана знаменитым папой Гербертом, — обязана своим происхождением конечно, какому-нибудь пилигриму, бредившему о волшебных сокровищах Рима, будто бы зарытых в землю. И действительно эта легенда полна смысла: она свидетельствует о тайнах древнего мира, погребенного в недрах города. В настоящее время тот, кто бродит среди развалин Рима, по разоренному Форуму, по Марсову полю или в опустелых термах, порой так же останавливается и восклицает: hic percute! Бесчисленные прекрасные создания еще доныне покоятся здесь, в глубине земли, в ожидании магического слова или случая, которые заставили бы раскрыться могилы, скрывающие эти создания.

По словам Mirabilia, Ромул поставил в своем дворце собственное золотое изображение с таким изречением: «Не упадет, пока дева не родит», и эта статуя низверглась, как только родился Спаситель. Далее, в Mirabilia упоминается легенда о другой статуе, которая обратилась с речью к императору Юлиану, отступившему от своей веры, и убедила его вернуться к язычеству. Даже наиболее замечательные легенды светского характера, сообщаемые в Mirabilia, относятся также к статуям; нашим читателям уже известны сказания о конной статуе Марка Аврелия, о двух мраморных колоссах и о статуях на Капитолии, звонивших в известных случаях