Андрей Буровский - Самая страшная русская трагедия. Правда о Гражданской войне

Родзянко злился на Юденича за то, что тот умнее и удачливей. Вермонт присвоил титул князя Авалова и предал Юденича и Родзянко, чтобы попытаться посадить на престол нового царя-батюшку.

Слащев вел переговоры с большевиками, чтобы убить Врангеля и сесть на его место.

Колчак матом ругал Деникина и Май-Маевского за нерешительность и трусость. Каппель угрюмо отмалчивался, и за это ему тоже доставалось. Пепеляев тоже ругал матом — но уже Колчака, и тоже за нерешительность.

Генералы вели себя так, словно все предрешено, их Россия просто не может быть не спасена. Еле мерещился успех — и они тут же утрачивали единство. Интриги заменяли согласие, все тонуло в тумане выяснения, кто тут самый большой и важный.

Белые генералы считали, что они морально правы. Все остальные тоже должны понять их правоту и поступать «так, как надо». Возможно, такое поведение было осмысленно, пока европейская цивилизация находилась на подъеме. Но время высшего взлета было уже позади.

Белые так и не поняли, что мир изменился. Что сама Великая война — верный признак этих изменений и что никто никогда не будет жить так, как жили русские европейцы до Великой войны. Они чувствовали себя правящим слоем, носителями высших истин… Но цивилизации, в которой они и такие, как они, были высшим и правящим слоем, уже не существовало. Рыцари несуществующей империи. Граждане распадающейся цивилизации. Владельцы обесцененного пакета акций.

Белые вели себя так, словно все обязаны разделять их убеждения. В этом они были типичнейшими русскими интеллигентами. Они не желали понимать, что кроме них в России поднялись новые могущественные силы и без поддержки этих сил они погибнут.

Они вели себя так, словно им не нужны никакие союзники. У них были принципы и убеждения. Они не могли… простите, они не желали поступаться своими принципами и убеждениями. В том числе своей наивной верой, что Российская империя вечна.

В самой России идет Гражданская война, армии Финляндии и Польши намного сильнее любой из русских и из советских армий. Армии Эстонии и Грузии по меньшей мере не слабее, это необходимые союзники.

Пойдите на союз с Финляндией! Признайте ее независимость! Стисните зубы и согласитесь даже на рождение новой Речи Посполитой «от можа до можа»! Если вы сделаете это, Запад начнет помогать вам совершенно по-другому. Могучие армии Маннергейма и Пилсудского двинутся на Петроград и Москву. Тогда вы потеряете колонии, но сохраните Россию. И себя во главе этой России. Ведь стократ лучше сохранить часть бывшей Российской империи, чем проиграть всю Россию и до конца.

Если вы никак не можете поступиться идеей «единой и неделимой», то хотя бы врите, лицемерьте! После победы сложится совершенно новый расклад сил… Вполне может статься, что Финляндия согласится на новый союз с Россией. Вполне вероятно, что и Польшу вы заставите отдать украинские и белорусские земли. Это все возможно, если вы будете разумнее, гибче, реалистичнее. Если вы не упретесь рогом в свои бесподобные убеждения, а станете вести реальную политическую игру.

То же самое касается и союза с господами социалистами. Скинуть Директорию и арестовать болтливых членов Комуча было необходимо. В том числе и для спасения России. Но кто мешает признать идею социализации земли? Раз она так дорога крестьянам и их жалелыцикам эсерам, пусть их… Опять же, не хотите честно пойти на компромисс? Ну, так наврите! Расскажите, что вы сами немного эсеры… в душе. Не вешайте черноморских «областников», согласитесь хотя бы на словах с их бредовыми идеями. Тогда против вас не поднимутся «зеленые» восстания. Вот войдете в Москву под колокольный звон — тогда и разбирайтесь с Рябоволом и прочими черноморскими «областниками».

Большевики поступали именно так: создавали с эсерами и анархистами общее правительство, а сами воротили, что хотели. И передавили горе — «союзников», когда те перестали быть нужны.

Но белые отказались от любых компромиссов, от любых сделок и с националами, и с другими политическими силами. Они считали, что если они морально правы, то могут идти против большевиков и одни, без союзников. Они и пошли. Последствия мы расхлебываем до сих пор.

Здесь не место подробно писать о туземной России. Это я сделал в другой своей книге. [253] Буровский A.M. Вся правда о русских: Два народа. М., Яуза, 2009. Предельно коротко: весь петербургский период нашей истории, с Петра и до 1917 года, существовала Европейская Россия, петербургская. А рядом с ней жила туземная Россия, народная. Россия, доживавшая представления и нормы более раннего, московского, периода нашей истории.

Русские крестьяне, последние московиты, привыкли — все дела по управлению Империей ворочают не они. Их дело — заниматься проблемами чисто местными. Как мужики времен Разина, как казаки времен Пугачева, они не желают уходить из своих родных мест.

Пока их не трогают, они готовы подчиняться всем, кто только командует из городов… Крестьянская масса хотела только одного: чтобы ее оставили в покое и не втягивали в Гражданскую войну.

Все равно втягивают, но и тогда крестьяне защищают свои дворы, деревни, самое большее — свои губернии. В армию, которая защитила бы всех, всю Россию, они совершенно не стремились. У повстанцев в Ярославле они взяли винтовки… И разошлись почти все, оставив оружие для своих и только для своих целей.

Невозможно без кома в горле представить себе, как умирают детишки на руках у матерей: в концлагере под осенним дождем, на сырой брюкве.

Никому не пожелаешь умереть в чекистском подвале, Увидев такую смерть своей семьи.

Но крестьяне сделали все необходимое именно для такого конца.

Крестьянство проиграло потому, что оставалось туземным.

Крестьяне, русские туземцы, «городским» «кадюкам» не верили и вместе с ними не шли. Даже если лозунги были те же самые. Пока были белые армии, сами «зеленые» отсиживались, белым не помогали. А у красных долгое время до них не доходили руки, как до Тамбовской губернии. Теперь белых нет. «Зеленые» вынуждены делать то, что не сумели сделать белые: воевать с красными. Но единого руководства у них нет, «русские туземцы» страшно разобщены. А у красных теперь руки развязаны, в каждом регионе страны они давят «зеленых» по отдельности.

Казаки вели себя почти так же. Чем дальше от своих станиц, тем неохотнее воевали они. Донские казаки после рейда Мамантова повернули не на Москву, а на Дон. Семиреченские казаки воевали только у себя. Забайкальские казаки не хотели помогать Колчаку: у них свой атаман Семенов, свои проблемы. Уссурийские казаки били красных уголовничков Лазо, но тоже Колчаку не помогали.