Валерий Шамбаров - За Веру, Царя и Отечество

Возьмем, к примеру, неграмотного русского крестьянина «позапрошлых» веков — живущего простой трудовой жизнью, очерченной циклами полевых работ и церковных праздников. Получающего удовольствия от немудрящих деревенских развлечений, преодолевающего свои трудности и проблемы. Но имеющего богатый духовный мир, доставшийся от предков, — мир преданий, песен, сказок, обрядов, мир постоянной связи с родной природой — и с Богом, поскольку вся жизнь ориентирована на соблюдение требований Православия. И растящего детей в той же нравственной системе координат — честными тружениками и добрыми христианами, чтящими Господа, а если нужно, готовыми грудью встать за свои идеалы и "за други своя". И сопоставим с ним какого-нибудь современного воротилу с высшим образованием, окруженного на работе и в быту самой современной техникой, способного обеспечить себе доступ к лучшим произведениям мирового искусства… Но попутно готового продать и предать все и вся, лечащегося от алкоголизма, меняющего энную семью и оставляющего за собой достойную смену в лице извращенца-сына, наркоманки-дочери и даунов-внуков. Спрашивается, кто из них выглядит более «культурным» и «цивилизованным»? И по каким параметрам производить оценку?

Если непредвзято взглянуть на человеческую историю, то оказывается, что самые вопиющие зверства, разнузданность и садизм соответствовали отнюдь не странам и эпохам, которые принято отождествлять с «варварством», а наоборот, взлетам «цивилизации». Взять хотя бы Древний Рим с его обычаями гладиаторской резни, массовых казней, бесчинствами владык и развращенностью простонародья. А повсеместные костры и изощренные пытки инквизиции расцвели не где-нибудь у степных кочевников, а в «культурной» Европе, причем не в темных глубинах Средневековья, а в эпоху Возрождения. И эта же эпоха известна свирепыми религиозными войнами, когда граждане западных государств с крайней ожесточенностью истребляли друг дружку, и, например, в Германии было уничтожено три четверти населения. А самые жуткие публичные казни получили распространение уже позже, в эпоху Просвещения. Когда в Англии человеку медленно раздавливали грудную клетку или, скажем, вешали не до смерти, откачивали, вспарывали живот, выжигали внутренности и лишь потом четвертовали. Во Франции колесовали, варили заживо, умерщвляли постепенными пытками, в Италии проламывали головы колотушкой, в Германии и Швеции сажали на кол — иногда после колесования, отсечения рук и ног. И горожане такие зрелища очень любили, приходили семьями, с женами и детьми, а знатные кавалеры и дамы заранее ангажировали себе окна в ближайших домах. Наконец, и Великая Французская революция, провозгласившая торжество Разума, параллельно учинила и торжество массового террора…

Или возьмем такой критерий, как уровень преступности. И мы увидим, что он почему-то тоже повышается по мере того, что принято отождествлять с «прогрессом». Так, в дореволюционной России он был очень низким, причем достигалось это в большей степени не карательными мерами, а прочными моральными устоями граждан. Для совершения преступления человек должен был преодолеть мощный внутренний барьер, он сразу становился «чужим» для всех его исторгали из себя и деревенский мир, и купеческое или дворянское общество, и ему оставалось жить только "на дне". И если почитать самые громкие уголовные дела конца XIX-начала ХХ в., то мы обнаружим поразительный факт: в большинстве случаев полиции даже не приходилось искать преступников, их замучивала собственная совесть, и они шли сдаваться. Так что история Раскольникова является отнюдь не писательской выдумкой Достоевского, она многократно повторялась в реальности. И наверное, не случайно на момент Февральской революции в тюрьмах и на каторгах находилось всего около 100 тыс. чел. — это в целом, и уголовных, и политических. Цифра-то, по нашим понятиям, смехотворная. Зато в западных центрах «культуры» с преступностью уже было "все в порядке". И опять же, несмотря на жесточайшие карательные меры. Ну да и Россия по мере своего «прогресса» в ХХ столетии смогла успешно догнать и перегнать их в данном отношении.

Так что же, получается парадокс? На самом деле — нет. Потому что основой наших представлений о «прогрессе» является учение европейских «гуманистов» о грядущем торжестве человеческого разума. О том, будто всеобщее просвещение и развитие науки способны решить все проблемы и привести человечество ко всеобщему счастью. И как раз на базе данных учений развивались потом и либеральные, и демократические, и социалистические теории, в свою очередь однозначно отождествлявшие себя с вектором «прогресса» и бравшие идею торжества разума в качестве неоспоримой аксиомы. Что и запрограммировалось в нашем мышлении. Но только в данном случае сам базовый постулат оказывается неверным. Насчет универсального и самодостаточного значения разума. Ведь увлечение рациональными началами вызывает перекос в сознании — увы, в ущерб началам духовным. Что и приводит к отрицательным побочным явлениям. Наверное, здесь нелишне будет вспомнить ряд видных российских деятелей — К.П. Победоносцева, М.Н. Каткова, митрополита Московского Св. Филарета, Св. Иоанна Кронштадтского, которых современная им "прогрессивная общественность" возвела в ранг «реакционеров», и под этим углом большинство историков склонны их рассматривать до сих пор. Но на самом-то деле как раз с точки зрения нынешнего опыта России и человечества становится отчетливо видно, что эти мыслители были абсолютно правы. Потому что выступали отнюдь не против просвещения, науки и культуры — но указывали, что подобные факторы должны быть вторичными по отношению к духовному воспитанию.

Да ведь и впрямь, в чем же получается суть «прогресса»? Только в том, чтобы производить еды многократно больше, чем возможно съесть? И одежды многократно больше, чем можно износить? И соорудить построек многократно больше, чем можно использовать? В том, чтобы вместо единичных шедевров получить возможность заполонить весь мир штамповками "массовой культуры"? Может, в том, чтобы побыстрее и поэффективнее исчерпать ресурсы своей планеты? Или в том, чтобы полусумасшедший фанатик, прежде вынужденный довольствоваться кинжалом, смог теперь одним махом прихватить тысячу жизней? А ведь все это как раз и есть торжество «рационализма». Кстати, и проблема преступности оказывается торжеством чистого рационализма, доведенного до абсолюта, — то есть до полного отрицания нравственных установок. Разве не «логично» убить человека, если тебе это выгодно или это доставит тебе удовольствие? И есть уверенность, что не попадешься? Ну а в более крупных масштабах — разве не рационально для государственного руководства физически уничтожить всех неугодных? Или своих противников на международной арене? А в итоге приоритет технического прогресса над духовными ценностями оборачивается то пулеметами чрезвычаек, то газовыми камерами концлагерей, то атомными бомбами Хиросимы и Нагасаки, то рушащимися от рук террориста домами и небоскребами.