Владимир Брюханов - Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г.

Прусский государственный деятель, публицист и экономист барон Август фон Гакстгаузен (1792–1866), совершивший в 1843 году путешествие по России и пришедший в восторг от увиденного и, главное, от услышанного от славянофилов , написал фундаментальное исследование русской поземельной общины, вышедшее в трех томах. [211] Первые два тома на немецком языке — в 1847, третий — в 1852 году. При всех его восхищенных оценках, этот добросовестный исследователь не смог обойти и некоторые тени , тем более, что они упоминались и в записках его соотечественников, еще ранее интересовавшихся российскими особенностями: « сами отцы семейства большею частью очень заинтересованы в женитьбе своих сыновей и в образовании нового тягла. По русскому обычаю, пока жив глава семейства, женившиеся сыновья его не ведут отдельного хозяйства, а живут с ним вместе в одном доме. Поэтому ему очень выгодна женитьба сына; он приобретает через нее новый участок земли, и если на его долю ложится больше барщинной работы, то это окупается вполне приобретением новой работницы в жене своего сына. Поэтому невестка, как бы она ни была бедна, лишь бы имела здоровые руки, составляет истинную благодать для земли.

/…/ поэтому же между крестьянами в России почти не бывает холостяков. Такое стремление к ранней женитьбе дало повод в последнее время к очень сильным злоупотреблениям. Юноши женятся так рано, что Вихельгаузен, как он рассказывает в своем описании Москвы [212] В 1803 году. , видел многих сильных 24-летних женщин, которые нянчили на руках своих 6-летних мужей. От таких ранних браков, в которых мальчиков-детей женят на взрослых девушках, развились и вошли в обычай скандальные отношения. Свекр вступает обыкновенно в связь со своей невесткой, а так как эти отношения переходят из поколение в поколение, то нельзя считать их за кровосмешение. Когда ребенок-муж вырастает, жена его уже состарится. И он не живет с ней, но, подобно своему предшественнику, вступает в связь с женою своего 6-ти летнего сына ». [213] А. Гакстгаузен. Исследования внутренних отношений народной жизни и в особенности сельских учреждений России, т. I. М., 1870, с. 80–81.

Этот замечательный народный обычай сожительства с невесткой (снохой) получил наименование снохачества .

Хотя во времена Николая I (тем более — позднее) деревенским священникам категорически запрещалось регистриировать браки малолетних детей, но снохачество с трудом поддавалось искоренению. Никакой статистической оценке это явление, естественно, не поддавалось, но о широкой его распространенности даже во второй половине XIX века имеются красочные свидетельства, например:

« В Воронежской губернии одно сельское общество купило для церкви колокол, который, несмотря на все усилия собравшихся крестьян, не поднимался на колокольню. Дьячек, полагая, что колокол не идет от того, что между прихожанами много грешников, предложил выйти из толпы снохачам: отступила почти половина собравшихся крестьян » [214] Кузнецов. Историко-статистический очерк проституции и сифилиса в Москве. // «Архив судебной медицины», 1870, № 4; цит. по: ПСС Н.К. Михайловского, т. I, изд. 5-е, СПб., 1911, стлб. 488. — комментарии излишни!

В свое время не самые тупые из российских мыслителей — начиная с графа В.П. Кочубея и кончая идеологами Партии социалистов-революционеров начала ХХ века и прилегающих политических направлений — имели в виду возможность перескока России через промежуточные исторические стадии и ее последующего становления (воплощения, сохранения, достижения) в новом (старом) качестве, в каком она заведомо превзошла бы менее удачливых конкурентов, идущих традиционным общечеловеческим путем.

Собственно говоря, от этого ничем не отличается и идеология российских коммунистов, внушавшая (и до 1917 года, и позднее) заметное отвращение их, казалось бы, единомышленникам в более цивилизованных европейских социал-демократических партиях. [215] Не столь критически воспринимали эту идею сами «основоположники» — Маркс и Энгельс. См. раздел 2.4.

В такой идее нет ничего ни сверхъестественного, ни противоестественного. Достаточно сослаться на ту же Японию, которая еще в середине XIX века пребывала в глубоком средневековье, а спустя сотню лет оказалась едва ли не самым передовым и государством, и общественно-экономической формацией (что бы ни подразумевать под этим далеко не ясным понятием) в мире. В наше время подобным же путем следует Китай, хотя автору этих строк, например, не ясно, куда же он в конечном итоге проследует. Но понятно, что в идее «большого скачка» (в широком смысле, а не только в качестве когда-то знаменитого руководящего лозунга Мао Дзе-Дуна) имеется некоторое рациональное зерно — как и в идее Сталинских пятилеток (и Гитлеровских четырехлетних планов).

В России XIX века эта рациональность связывалась именно с идеей и практикой русской поземельной общины. Был ли и в этом хоть какой-то элемент истины?

Утилитарно-политическое значение крестьянской поземельной общины вполне понималось идеологами первой половины XIX века.

Столь одиозный персонаж, как знаменитый Л.В. Дубельт, [216] Начальник штаба Отдельного корпуса жандармов в 1835–1856 гг. и одновременно с 1839 — управляющий III Отделением. так высказывался по этому поводу: « Отчего блажат французы и прочие западные народы? /…/ От того, что у них земли нет, — вот и вся история. Отними и у нас крестьян и дай им свободу, и у нас через несколько лет то же будет. Теперь русскому мужичку, если его никто не подстрекает, бунтовать некогда и незачем. У него своя полоса, от того есть забота и постоянная надежда, что он не умрет с голоду ». [217] «Голос минувшего», № 3, 1913, с. 149–150.

Гакстгаузен сформулировал ту же идею еще более выразительно: « Так как каждый русский селянин принадлежит к какой-нибудь общине, и как член общины имеет равномерный участок земли, то в России нет пролетариата. /…/

Во всех государствах Западной Европы существуют предвестники социальной революции против богатства и собственности. Ее лозунг — уничтожение наследства и провозглашение прав каждого на равный участок земли. В России такая революция невозможна, так как эти мечты европейских революционеров имеют уже свое реальное осуществление в русской народной жизни.

Европейский либерализм стремится сгладить органическое различие между городом и деревней, повсюду уничтожить средневековое учреждение гильдий, цехов и установить полную свободу производства. Такое общественное производство существует в России с первобытных времен » [218] А. Гакстгаузен. Указ. сочин., с. XIX. — под последним имелось в виду не только общинное земледелие, но и ремесленное производство, практиковавшееся в России и действительно не регламентированное никакими уставами (но зато — полным произволом помещиков в отношении крепостных ремесленников!).