Нина Молева - Ее звали княжна Тараканова

Впрочем, спустя десять лет Фридрих сумеет отыграться. Может быть, не так, как бы хотелось, и не совсем так, как следовало для интересов Пруссии, но все же.

22 ноября 1743 года русский посланник в Берлине И. Г. Чернышев доносит императрице Елизавете Петровне, что в «приватном» разговоре король просил передать совет: «удалить в Лифляндии находящуюся ныне фамилию Брауншвейгскую в такие места, чтоб никто знать не мог, что, где и куда оная девалась, и тем бы оную фамилию в Европе совсем в забвение привестъ, дабы более об оной памятовано не было».

Посланник отозвался о совете пренебрежительно: пруссаку учить русскую императрицу! Но… семья бывшей правительницы Анны Леопольдовны задержана на полпути в Ригу, куда ей только что было разрешено уехать, и заточена в Холмогорах. Сын правительницы, двухлетний Иоанн Антонович, обречен на потерю человеческого облика и рассудка в пожизненном одиночном заключении.

Кажется, уступка влиянию Фридриха. Но единственная. В 1762 году, сразу после смерти Елизаветы, Фридрих будет писать своему посланнику в Лондоне: «Morta la bestia, morto il veneno» («Погибло животное, пропал и яд»). И яд не только пропал! Впервые за весь XVIII век новый русский император вопреки интересам России, вопреки ее сложившимся внешним связям становится на защиту интересов Пруссии. Спустя какой-нибудь месяц Фридриху останется только добавить: «Царь России — божественный человек, которому я должен воздвигать алтари».

До алтарей не дошло. Через несколько месяцев Петра III не стало. На русском престоле его жена, Екатерина II. Ценой дворцового переворота. Ценой последующего убийства. Избавившись от ненужного супруга, она спешила избавиться от следов политики последнего Петра. Позиция ее правительства не обещала Пруссии легких успехов. С ней приходилось держаться с тем большей предупредительностью, что Фридрихом был задуман польский раздел. Ждать оставалось совсем недолго: первый этап этого раздела осуществился в 1772 году.

Впрочем, девица Франк не скрывала своего прошлого. Она утверждала, что детство провела в Киле.

О родителях девица Франк ничего не знала. Зато охотно называла другие имена. Шуман, банкир из Гданьска, оплачивал расходы по ее воспитанию. Барон Штерн с женой и сестрой интересовались ее жизнью. Учитель Шмидт занимался с ней арифметикой. Тайну ее рождения якобы знал лорд Кейт.

По причинам, которых девица Франк не раскрывала, она должна была неожиданно выехать из Киля. Фамилию, под которой ее знали в Киле, девица Франк не назвала.

Киль — столица Голштинии. Голштиния — ничтожный островок земли у границ Дании, в чересполосице немецких княжеств. Слишком ничтожный, чтобы иметь хоть какое-нибудь значение в судьбах Европы, если бы не случай и не Россия.

Случай — потому что старшая сестра шведского короля Карла XII вышла замуж за голштинского герцога и потому что Карл XII умер бездетным: право на шведскую корону перешло к ее сыну.

Россия — потому что Петр I после долгих дипломатических прикидок решил сделать этого сына мужем старшей своей дочери Анны Петровны. Правда, герцог Карл-Фридрих не сумел воспользоваться своим правом сразу после смерти Карла XII: королем Швеции стал другой претендент. Правда, Дания отобрала у него часть его собственных земель — княжество Шлезвиг. Восстановление в каждом из потерянных прав требовало силы, но как раз силой Петр обладал. А для начала в 1721 году он принимает незадачливого герцога на русскую службу и селит в Петербурге.

Все должно было состояться в будущем. Петр умер. Екатерина I под диктовку Меншикова поспешила едва обвенчанную пару выпроводить из России: слишком хорошо знали окружающие о желании Петра видеть своей преемницей на престоле именно Анну Петровну. Судьбы Голштинии были Екатерине I безразличны. Хотя неожиданно из того же голштинского дома появится жених и для второй дочери Петра, Елизаветы, — Карл, епископ Любекский. Этой свадьбе помешает смерть Карла в Петербурге от простуды. И это перед самым венчанием!

Были в несостоявшемся браке политические расчеты, было что-то и от личных отношений. Маврушка Шепелева, подруга дочерей Петра и будущая жена Александра Шувалова, будет писать Елизавете из Голштинии, где оказалась в свите Анны Петровны: «Данашу вашему высочеству, что у нас фирстъньна Элизабет, сестра Бышова (епископа Любекского. — Н. М. ); и с мужем своим и принцесса Амалия слова слова [точь-в-точь] Бышов покойник лицом и асанка такая, и пахотка, и смех, и зубы, а величиною так велика, как ваша гофъмейстерина, и таличка такова же. А муж еио слова слова Мамонов (супруг царевны Прасковьи Иоанновны. — Н. М. ), талъя и так же толст и лицом походит немного на нево, и ходит он в белом алоницком тарыке, а кафтаны и камзоли носыт прусския…» И рядом приписка рукой Анны Петровны: «Маврушка солгала, принцесса Амалия лутче замужной, только барада у Амалии гусже».

«Фирстъньна Элизабет с мужем» — их дочь императрица Елизавета Петровна выберет со временем в невесты своему племяннику, единственному сыну рано умершей Анны Петровны, Петру III. Из полунищей Ангальт-Цербской принцессы та превратится в императрицу Екатерину II.

Голштинцы — о них часто говорят в конце 1720-х годов как о ближайшем окружении Елизаветы, почти преданном, почти готовом отстаивать ее права. Французский посол де Бюсси будет уверять свое правительство, что во многом именно общей неприязни к ним обязана Елизавета тем, что ее кандидатура была отстранена при выборах новой императрицы в 1730 году. Посол добавит: «Голштинские министры, предполагавшие, как уверяют, предъявить протест против избрания герцогини Курляндской (Анны Иоанновны. — Н. М. ), заблагорассудили воздержаться от него».

Собственно голштинских дипломатов интересовала не Елизавета. Они хотели видеть на русском престоле своего наследного герцога, будущего Петра III, за малолетством которого могла бы временно стать регентшей Елизавета. Голштинские надежды, расчеты и просчеты — о них расскажет жена одного из герцогов, принцесса Шарлотта Амалия де Тремуйль, в записках, которые лишь спустя полтораста лет решится издать один из ее потомков, — «Vie de la princesse de la l’remoille» (1876).

1741 год. Елизавета на престоле, и почти сразу вызывается в Петербург будущий Петр III. От его имени новая императрица отрекается от прав на шведскую корону — таково условие русского престолонаследия. Достаточно, если за ним сохранится Голштиния, — это тоже способ контролировать шведские дела.