Наталья Будур - Инквизиция: Гении и злодеи

Но вновь обретшая власть инквизиция не могла уже вернуть утраченных позиций — слишком сильным оказался нанесенный ей удар.

В первый день 1820 года испанский офицер Рафаэль дель Риего поднял восстание экспедиционного корпуса, который отправлялся для подавления национально-освободительного движения в испанских колониях. Через несколько месяцев он во главе восставших был уже в Мадриде. Король испугался и восстановил конституцию, а инквизицию отменил.

Революция победила, и ее руководители оставались у власти на протяжении трех лет. Но в 1823 году по решению Священного союза, созданного за несколько лет до этого главами России, Франции и Австрии, в Испанию вступили французские оккупационные войска и победили революцию. Риего был повешен, инквизиция восстановлена, на престол воссел в очередной раз Фердинанд.

Инквизиция, которую то упраздняли, то вновь учреждали, стала действовать в Испании намного осторожнее, но в 1826 году «не сдержалась» и потребовала крови очередной своей жертвы. Ею стал Каетано Риполь. В молодости он был священником, но после вступления в страну войска Наполеона, отказался сана и стал сражаться против оккупантов. Он попал в плен, был этапирован во Францию, где повел долгие годы. Именно в плену он и увлекся просветительскими идеями французского писателя и философа Жан-Жака Руссо.

После возвращения в Испанию Риполь начал работать учителем, используя в своей работе новые методы воспитания детей, которых прочитал в книгу Ж.-Ж. Руссо «Эмиль, или О воспитании». В частности, он проповедовал скептическое отношение к догмам католицизма.

Этого инквизиция стерпеть не могла, и в 1824 году Риполь был арестован, осужден как «упорствующий еретик» и передан светским властям, что когда-то означало смерть на костре. Однако в XIX веке подобное варварство было уже немыслимым, и Риполя повесили, а затем мертвого вместо гроба положили в мусорный ящик с нарисованным на нем языками пламени и так похоронили за пределами церковной ограды.

В мире подобное изуверство немедленно вызвало гневный отклик. О судьбе Риполя написали все газеты Европы.

Инквизиция сама подписала себе приговор. Даже король Фердинанд понял, что свершилось непоправимое — и отрекся от причастности к суду инквизиции, а затем приостановил деятельность этой организации.

Однако полностью инквизиция была упразднена лишь в 1834 году — уже после смерти короля — его молодой вдовой Марией-Кристиной.

Но конец европейской инквизиции пришел еще позднее — уже в XX веке, когда в 1908 году была упразднена «Римская и всеобщая инквизиция». Однако и тогда эта необыкновенно живучая — как некая мифическая гидра — организация вновь перевоплотилась в «Священную конгрегацию Святой канцелярии», которая по-прежнему оставалась верховным церковным судом и боролась со всякими проявлениями ереси. Вплоть до 1965 года — подумать только! — «Священная конгрегация» выпускала индекс книг, подлежащих запрету по рекомендациям папы Римского.

Конгрегация существует и в наши дни — хотя принципы ее деятельности и подверглись некоторым изменениям. Тем не менее в 1988 году ею, например, был отлучен от церкви французский архиепископ Марсель Лефевр, который отказался признать либеральные реформы, осуществляемые Ватиканом.

Католическая церковь в последние годы неоднократно просила прощения у народов и отдельных лиц по разным поводам — в том числе и за деяния инквизиции. Папа Иоанн-Павел II просил прощения за благословение крестовых походов и религиозных войн, за Варфоломеевскую ночь 1572 года, когда во Франции была осуществлена массовая резня протестантов-гугенотов, за разгул инквизиции.

Однако в деле инквизиции мало попросить прощения. Мы должны хорошо знать историю «священного суда» и постараться осмыслить ее опыт, ибо в XX веке было немало попыток взять на вооружение методы инквизиции в утверждении единомыслия. Так было во франкистской Испании, в фашистской Италии и нацистской Германии и, конечно, в нашей стране — прежде всего во времена диктатуры Сталина.

Изучение истории — и прежде всего истории инквизиции — поможет странам и людям избежать новых страшных диктатур и миллионов кровавых жертв.

История колдовства в России резко отличается от истории колдовства в Западной Европе.

Разнообразие элементов, наполнявших религиозную жизнь и питавших религиозную мысль на Западе — вся обстановка католицизма, с ее папством, инквизицией, теологией, с ее догмой грехa и искушения, с ее таинственными сводами и мрачными оградами монастырей и соборов, с искусством, отдавшим себя на служение религиозным сюжетам — все это вызывало разнообразие и яркость представлений о сатане, его власти на земле и его похождениях среди людей. Кроме того Западная Европа наследовала богатый материал для демонологии от классического мира, на котором возникла цивилизация Запада — от и язычества, которое со всеми своими богами, с водворением христианства сошедшими на землю и вступившими в борьбу с началами добра и света, послужило основанием демонологических понятий и сатанинского культа.

Совсем другое мы видим на Руси. И на Руси были распространены представления о дьяволе и о борьбе с ним. Но благодаря простоте внутреннего содержания Восточной Церкви, однообразию форм ее внешнего строя, слабому развитию философско-теологической литературы, бледности красок и однообразию жизненных элементов в складе древнерусской жизни — представления о дьяволе остались в бледных зачатках и в самых слабых очертаниях и не могли развиться в ту стройную систему демонологических учений, какую мы видим на западе.

«Древнейшие сказания, говорит Буслаев, распространенные на Руси, как национального, так и византийского происхождения, изображают бесa в самых общих чертах, придавая ему только одно отвлеченное значение зла и греха. Фантазия, скованная догматом, боязливо касается этой опасной личности и, упомянув о ней вскользь, старается очистить себя молитвой. Самые изображения бесов в русских миниатюрах до XVII в. однообразны, скудны, не занимательны и сделаны как бы в том намерении, чтобы не интересовать зрителя». [27] Ф. Буслаев. Бес. Спб., 1881

Восточная церковь не считала своей задачей борьбу с дьяволом и не посвящала себя этой борьбе, как служению Богу. Поэтому и в народе не была выработана вера в организованный демонический культ, и народным воззрениям были совершенно чужды те демонологические понятия, которые вызывали на западе жестокое преследование колдовства. Как справедливо замечает В.Б. Антонович, «народный взгляд, допуская возможность чародейного, таинственного влияния на бытовые, повседневные обстоятельства жизни, не искал начала этих влияний в сношениях со злым духом; демонология не только не была развита, как свод стройно развитой системы представлений, но до самого конца XVIII стол., на сколько можно судить по процессам, совсем не существовала в народном воображении, даже в виде неясного зародыша. Народный взгляд на чародейство был не демонологический, а исключительно пантеистический. Допуская существование в природе законов и сил, неведомых массе людей, народ полагал, что многие из этих законов известны личностям, тем или другим образом успевшим проникнуть или узнать их». [28] В. Антонович. Колдовство. — В книге «Труды этнографической статистической экспедиции в Западный русский край, 1872. Т. 1.