Александр Верт - Россия в войне 1941-1945

В Одессе много рассказывали о советском подполье, которое действовало из запутанного лабиринта одесских катакомб - подземных коридоров, протянувшихся на десятки километров в длину, иногда на глубине до 30 метров под землей. О «единственных в мире городских партизанах» и некоторых их коммунистических руководителях, таких, как С.Ф. Лазарев, И.Г. Илюхин и Л.Ф. Горбель, которые действовали на протяжении всего периода румынской оккупации, держа захватчиков в состоянии вечного страха, было написано к концу войны (особенно В. Катаевым [215] См.: Катаев В. За власть Советов. М., 1949. ) много романтических историй. Создается впечатление, что на деле советское подполье в Одессе использовало катакомбы (а потайные входы в них вели из многих зданий) только в случаях крайней необходимости и что, хотя там были спрятаны некоторые запасы продовольствия и оружия, лишь очень незначительное число людей фактически жило в катакомбах в течение сколько-нибудь продолжительного времени.

Можно, однако, с уверенностью сказать, что с конца 1943 г. (но не раньше), и особенно в последний месяц немецкой оккупации, катакомбы приобрели гораздо большее значение. Благодаря усилиям советских подпольных организаций они стали прибежищем для одесской молодежи, которой грозила высылка, и для многих эльзасцев, поляков и особенно словаков, дезертировавших из германской армии. Некоторые из партизанских руководителей, встреченных мной в Одессе вскоре после ее освобождения, утверждали, будто в катакомбах скрывалась хорошо вооруженная десятитысячная армия, а ее вооружение было по большей части куплено у румынских и немецких солдат на «черном рынке»; будто в катакомбах был развернут «катакомбный госпиталь» с «12 хирургами и 200 человек обслуживающего персонала»; и, наконец, будто там имелась не только «катакомбная пекарня», но даже и «катакомбная колбасная фабрика». Все это, однако, отнюдь не является достоверным и должно приниматься с серьезными оговорками. Я лично увидел в катакомбах лишь несколько пулеметных гнезд, прикрывавших важнейшие входы, некоторое количество неприкосновенных запасов продовольствия, ряд артезианских колодцев и складов оружия. Вполне возможно, что в последние критические недели в катакомбах и вправду скрывалось несколько тысяч человек. Однако серьезные советские послевоенные исследования, посвященные истории войны, уделяют «партизанам из катакомб» очень мало внимания и, уж конечно, не изображают их как крупную подпольную армию, которая (как уверяли меня 14 апреля 1944 г. некоторые руководители партизан) «была в состоянии занять Одессу и вышвырнуть из нее немцев, если бы Красная Армия не подоспела вовремя».

За эту неделю я видел в Одессе много военнопленных, и среди них примкнувших к партизанам словаков и эльзасцев. У них, особенно у словаков и некоторых поляков, чувствовался высокий боевой дух; эти настроения были типичны для оккупированной Европы тех дней, для ее быстро возраставших надежд. Румынские военнопленные были и физически и морально надломлены, а когда одного из них спросили, что он делал во время войны, тот бодро ответил, что он вот уже три года как дезертир. Все румыны с надеждой задавали один вопрос: «Что, Бухарест уже взяли?» Немцы, однако, выглядели мрачными, и лишь немногие из них отваживались признать, что Гитлер проиграл войну.

Центральная часть Одессы в основном сохранилась, хотя большинство заводов и фабрик в ее предместьях было разрушено. Но жизнь - новая, советская жизнь - начинала уже кое-где налаживаться. Детей уже приглашали снова записываться в Воронцовский дворец - ныне снова Дворец пионеров, - стеклянный купол которого был разбит советским снарядом, предназначавшимся для порта.

Мне довелось увидеть Одессу еще раз через год, в марте 1945 г. К этому времени она превратилась в порт отправления тысяч английских, американских, французских и других военнопленных, освобожденных Красной Армией в Польше, Силезии, Померании и Восточной Пруссии. Они жили в бараках, школьных зданиях и виллах близ приморского курорта Аркадии. Моряки - в большинстве английские и американские - танцевали и много пили, сидя под запыленными пальмами в комнате отдыха гостиницы «Лондон», теперь полностью разминированной (в мой первый приезд она была оцеплена канатом). Положение с продовольствием было тяжелым даже в гостинице «Лондон». Автобусы и трамваи по-прежнему не ходили, а рынок имел нищенский вид. Порт, правда, работал, и пленные немцы, худые, с желтыми лицами, очищали его территорию от обломков кирпича и мусора. Но хотя много развалин уже расчистили, использовать можно было только небольшую часть порта; у причалов стояли всего два транспорта - американский и английский, а мол был все еще в двух местах разрушен. Сотни английских, французских и американских военнопленных весело шагали по разрушенной территории одесского порта к ожидавшему их транспорту; они осыпали немцев насмешками, а те обменивались друг с другом философскими замечаниями по поводу превратностей военной судьбы или просто с грустным видом пристально смотрели им вслед.

Послевоенные западногерманские историки считают Гитлера единственным виновником «бессмысленной катастрофы», которая постигла немецкую армию в Крыму в апреле - мае 1944 г., включая и неудачную ее попытку организовать в Севастополе своего рода «Дюнкерк»; это было, пожалуй, самое сенсационное поражение, понесенное немцами после Сталинграда.

Решимость Гитлера любой ценой удержать Крым, хотя вся Украина к северу от Крымского полуострова находилась уже в руках Красной Армии, была продиктована его обычными политическими и экономическими соображениями; но теперь к этим соображениям добавился еще всякий сентиментальный вздор относительно того, что Крым-де является «последней крепостью готов» и т.п.

Поскольку Турция после Тегерана начала весьма определенно склоняться на сторону противников Германии, было важно внушить ей, что Германия по-прежнему сильна на Черном море. К тому же, исходя из соображений экономического порядка, Гитлер был исполнен решимости не дать советской авиации использовать Крым в качестве трамплина для массированных воздушных налетов на румынские нефтепромыслы, этот важнейший источник снабжения Германии нефтью. По иронии судьбы, ровно за два дня до того, как Красная Армия развернула свое наступление в Крыму, американцы, действуя из Южной Италии, сбросили свои первые бомбы на Плоешти; а между тем Гитлер полагал, что сможет сделать этот район неуязвимым для нападения с воздуха, продолжая удерживать в своих руках Крым [216] Philippi A. und Heim F. Op. cit. S. 243. . Так или иначе, к маю 1944 г. советские войска были уже в Одессе, находившейся от Плоешти на том же расстоянии, что и Севастополь.