Н Греков - Русская контрразведка в 1905-1917 годах - шпиономания и реальные проблемы

В числе ликвидированных оказались 10 фирм, входивших в состав Пангерманского Электрического Синдиката (Акционерное общество "Всеобщая компания электричества", "Общество электрического освещения 1886 года", Общество русских электрических заводов "Сименс и Гальске", "Киевское электрическое общество" и др.). Эти компании представляли основу всей русской электрической промышленности. Военные круги России окончательно пришли к выводу о безусловной виновности всех германских предприятий, действовавших на территории России. Начальник центрального контрразведывательного отделения ГУГШ весной 1917 года подчеркивал: "Главной задачей, решить которую были призваны германские промышленники в России, Франции и Англии, является освещение развития производительных сил страны, противодействие этому развитию и агентурная разведывательная служба"{123}. Расследование деятельности иностранных торгово-промышленных фирм в России с середины 1915 года из формы контрразведывательной работы превратилось в составную часть пропагандистской кампании, мало имевшей общего с реальной борьбой против разведки Германии. В отчетных документах контрразведывательных органов, касавшихся проблемы "фирм-шпионов", в 1917 году анализ фактов окончательно подменили оценочные, эмоционально-окрашенные суждения, основанные на домыслах, даже стиль изложения приобретает публицистический оттенок. Высокопоставленный офицер контрразведки, человек по долгу службы обязанный делать свои уМО3аключения на основе проверенных фактов, пишет в официальном обзоре: "Нет ни одной области промышленности в России, где бы немецкий капитал и руководящие им лица не играли выдающейся роли. Особенное внимание было обращено на электрическую, металлургическую, химическую промышленность, на добычу твердого и жидкого топлива и на лесную промышленность... Предприятия Круппа, Гуго Стинненса, Сименс-Шуккерта... наложили свою руку на перечисленные отрасли русской промышленности...". Автор документа утверждал, что "организация германской промышленности для целей военных и мирного захвата других государств и народов началась тотчас же после франко-прусской войны, когда выяснилась... неизбежность общеевропейского столкновения"{124}.

"Германские промышленники и инженеры сразу или постепенно производили замену оборудования наших заводов, фабрик и промыслов установками германского производства. Этим и объясняется беспомощность нашей промышленности, проявившаяся в первые месяцы войны. Запасных частей к немецким машинам не оказалось, на рынке не было нужных станков для перехода промышленности на мобилизационное состояние..."

Отдельные малозначительные факты увязывались самым невероятным образом, и в итоге возникала фантастическая картина "заговора темных сил". В 1917 году, особенно после Февральской революции и среди втянутых в политику обывателей больше пользовались публичные лекции о вредоносной работе "промышленной агентуры" Германии. В одной из таких лекций, некто А. Осендовский, притязая на глубокое и всестороннее раскрытие тайн германского шпионажа, заявлял: "Что касается западносибирского масляного рынка, то он был захвачен председателем австро-германских экспортеров Майманом, скупившим все масло... Одновременно с этим сибирские экспортеры разработали план германской колонизации вдоль Сибирской железной дороги, и немецкие поселки очень скоро вытянулись длинной полосой от станции Курган почти до самого Красноярска"{125}.

Трехлетнюю кампанию проверки и "разоблачений" иностранных фирм трудно оценить однозначно. С одной стороны, власти вскрыли ряд совершенных ранее преступлений, и в некоторой степени лишили германскую разведку возможности широко использовать в своих целях сотрудников фирм. Но в то же время, начавшись, как частная контрразведывательная акция, проверка благонадежности иностранных фирм стала составной частью кампании по борьбе с "немецким засильем". Результаты ее были ничтожно малы - всего лишь несколько десятков закрытых предприятий из сотен находившихся "под подозрением".

И все же, удалось ли русским властям добиться ощутимых успехов в борьбе с разведкой противника благодаря кампании "разоблачений"? Прямого ответа нет, но попытаемся найти косвенный. Сотрудник Управления штаба РККА К.Звонарев в 1933 г. опубликовал II том своей книги "Агентурная разведка во время войны 1914-1918 гг.". Книга предназначалась офицерам разведки, а потому автор старался придерживаться фактов. Звонарев признал: "В нашем распоряжении не имеется к сожалению, исчерпывающих данных об организации и технике германской глубокой агентурной разведки во время войны"{126}. Следовательно, все "разоблачения" фирм, шумное обличение их "тайной деятельности", якобы обнимавшей все сферы жизни России, в глазах профессионала не имели никакого значения.

3. Шпиономания и ее последствия для России

Как случилось, что слухи о всепроникающем германском шпионаже, неизбежно вызывавшие скептическую усмешку здравомыслящих людей летом 1914 г., спустя несколько месяцев перестали казаться нелепостью представителям важных государственных органов, включая ГУГШ и МВД? Главная причина подобной трансформации крылась в специфическом отношении правительственных кругов России к такому явлению, как шпиономания.

Эпидемия стихийной шпиономании с началом войны охватила все вовлеченные в борьбу государства. Она была порождена взрывом патриотической истерии и страхом обывателя перед ужасом неизвестности. Шпиономания в Европе представляла собой форму массового психоза первых недель войны. В августе 1914 г. среди гражданского населения Германии стали распространяться панические слухи и начала свирепствовать дикая эпидемия шпионской лихорадки. Был пущен слух, что по стране разъезжают груженые золотом вражеские автомобили. Золото, якобы, предназначено шпионам и диверсантам. Жители разных районов Германии самостоятельно начали задерживать одиночные легковые автомобили, при этом было убито несколько находившихся в них правительственных чиновников. Власти вовремя не предприняли никаких мер для пресечения ложных слухов. Дж. Астон писал: "Общественные беспорядки и паника стали настолько серьезными, что нарушали процесс мобилизации, и, в конце концов генеральному штабу пришлось приняться за восстановление порядка"{127}.

Население Австро-Венгрии после объявления войны, как вспоминал М. Ронге, "стало обнаруживать повышенный интерес к шпионажу". Далее он конкретизировал: "посыпались анонимные и подписанные доносы. Налаженный аппарат венского полицей-президиума показал себя на высоте положения, но вскоре его штат оказался недостаточным. Военный психоз проявлялся в форме нелепейших слухов. Пришлось взяться за их распространителей"{128}.