Борис Греков - Киевская Русь

На следующий год после поражения торков появились в пределах Киевской земли половцы (куманы). Они появились в Европе в 30-40-х годах XI в., оттеснив основную массу печенегов на запад в Угрию. Первая мирная встреча Руси с половцами отмечена в летописи под 1054 годом. С 1061 г. начинается ряд половецких набегов на Русь. Особенно сильной становится половецкая опасность в конце XI в., когда половцы обрушились на Киевскую и Переяславскую земли. Города были сожжены, население частью было перебито, частью разбежалось. Половцам удалось отрезать Тмуторокань от Черниговщины, и с этого времени Тмуторокань делается русским островом среди нерусских земель.

В начале XII в. мы уже видим другую картину: русские переходят в наступление. В 1103 г. нанесено было половцам поражение, вслед за ним еще три. Эти удачные для Руси походы были связаны с деятельностью Владимира Мономаха, сумевшего организовать отпор степным кочевникам. Половцы отодвинулись на Дон, Волгу и Яик. Часть их осталась в непосредственном соседстве с Киевом, многие из них получили от киевских князей землю и стали служить, им в качестве вассалов. Половцы начинают играть значительную, роль в борьбе русских князей между собой. Но в конце XII и начале XIII вв. мы снова видим половецкое наступление, снова без перерыва идет с ними война вплоть до появления татар.

Половцы представляли очень большую опасность и для Византии, поэтому Византия старается — поддерживать связь с Русью для совместной борьбы против половцев.

В XII веке, в связи с распадом Киевского государства и ослаблением военной мощи страны, половцам удается в Причерноморье и Приазовье положить начало своему собственному государству — Дешт-и-Кипчак, границы которого простирались на запад до Днепра, на юге включали в себя Крым, на северо-востоке — Булгар и на юго-востоке — устье Волги. Это почти границы уже не существовавшего в то время Хазарского каганата.

Положение Киева и особенно Переяславля на границе со степью делало жизнь этих княжеств полной военных тревог. То половцы нападают на русские села, то русские дружины идут на половецкие вежи (стоянки). Вечное напряжение выработало в жителях этих земель и особые свойства. В своей речи на Долобском съезде князей Владимир Мономах прекрасно охарактеризовал жизнь южного крестьянина: выедет смерд в поле пахать, а половчин внезапно на него нападет, убьет его самого, заберет лошадь, отправится в его село и там разграбит крестьянский скарб, сожжет гумно, заберет в плен жену смерда и его детей.

Однако Киевское государство имело достаточно сил, чтобы не только отражать врагов, но и превращать их в средство своей защиты от этих же врагов. Печенеги, торки, половцы не только воевали с Киевом, но и входили с ним в различного рода мирные отношения; черные клобуки (каракалпаки) принимали иногда живое участие в делах Киевских и не раз заявляли готовность сложить свои головы за землю Русскую.

Княжение Владимира (978-1015) есть время высшего подъема Киевского государства.

Владимир продолжал старую традиционную политику. Он стремится удержать в своих руках власть над покоренными народами. Он взимает с них дань. Он расширяет границы государства, включая в его состав новые, не покоренные еще до него народы, защищает границы от нападения врагов и, прежде всего печенегов.

После того, как Владимир завоевал ятвягов, ему удалось значительно продвинуться к берегам Балтийского моря.

До нас дошел очень интересный рассказ о войне Владимира с камскими болгарами 984 г. [461] Относительно того, какие это были болгары, камские или дунайские, существуют разные мнения. М. С. Грушевский, однако, с достаточной убедительностью утверждает, что это были болгары камско-волжские, потому что в походе вместе с Владимиром участвуют торки, которых в это время нельзя представить себе живущими около Дуная. В похвале Владимиру эти болгары называются "серебренными", т. е. волжскими. Наконец, невероятно, чтобы Владимир, будучи в это время врагом Византии, стал бы помогать ей громить дунайских болгар. Осматривая пленных, его воевода Добрыня обратил внимание князя на то, что все они в сапогах. Отсюда воевода сделал вывод, что они не будут платить дани, и предложил искать лапотников.

Сапоги — это признак известной высоты культуры. Добрыня понял, что, несмотря на то, что разбить болгар в бою удалось, включить их в состав своих подданных не удастся.

Летописец указывает ряд походов Владимира на поляков, вятичей, ятвягов и хорватов.

В 981 г. "иде Володимер к ляхом и зая грады их — Перемышль, Червень и ины грады, иже суть и до сего дне под Русью. В сем же лете и вятичи победи и возложи на ня дань от плуга, якоже и отец его имаше".

В следующем году он снова идет против восставших вятичей, В 983 г. "иде Володимер на ятвяги и победи ятвяги и взя землю их". В 992 г. "иде Володимер на хорваты".

За этими слишком краткими сообщениями кроется длительная и нелегкая борьба. Краткость этих сообщений иногда граничит с неясностями и неточностями. Перемышль и Червень, например, по населению не польские земли, а русские (украинские), за которые шла длительная борьба между Польшей и Русью. Когда началась эта борьба, мы точно не знаем. Но во всяком случае, при Владимире Святославиче, когда в Польше сидел Болеслав Храбрый, эта борьба, как мы видим, приняла определенные формы. Она продолжалась и после смерти Владимира, когда Болеславу удалось отобрать Червенские города. Германские источники тоже говорят о войне между Польшей и Русью. В 992 г. Владимир имел перевес в борьбе с Польшей, после чего установились мирные отношения между двумя государствами, и польский князь Болеслав даже выдал свою дочь замуж за сына Владимирова Святополка. Титмар говорит, что Святополк вошел в тайные сношения с Болеславом и готовил с его помощью восстание против отца. Владимир раскрыл заговор и арестовал Святополка с его женою и ее духовником, епископом Райнберном, приставленным к ней самим Болеславом. У Болеслава, несомненно, были свои намерения использовать в своих щелях дочь и зятя, и недаром в 1013 г. он выступил в поход против Владимира.

Владимиру действительно удалось раздвинуть пределы своего государства до таких размеров, что дальше ему уже некуда было итти. Распространять свои владения на север было невозможно: чтобы властвовать над таким слишком отдаленным районом не хватало организационных средств. Владимира, вероятно, и не особенно тянуло туда: никаких соблазнов он там не видел. Это дело собственной политики Новгорода, осуществлявшего свои задачи независимо от Киева.

Что касается запада, то Владимир, завоевав ятвягов, продвинулся по направлению к Балтийскому морю. Отношения с Польшей не позволяли ему двигаться дальше на запад.