Николай Григорьев - Бронепоезд Гандзя

Я взял с земли новую колобашку и протянул руку к матросу за жгутом... Гляжу, а матрос уже лицом к лицу с Малюгой сошелся... Из-под самой руки выскочил!

Матрос, оглядев всех, вздохнул и печально опустил глаза.

- Да, братишка... Как тут ни суди, как ни ряди с проектами, а уж такого случая ударить Богуша нам не будет... На десять-то столбов он уже не подойдет. Пропуделял наш уважаемый товарищ наводчик, а мы теперь колобашки ставь, и дальше будем ставить... Как это говорится - разделение труда!

Все прыснули со смеху и уставились на Малюгу.

Дело запахло ссорой. Я, отбросив колобашку, вскочил, чтобы стать между матросом и Малюгой. Но было уже поздно...

Малюга побледнел и с перекошенным лицом ринулся на матроса. Матрос увильнул от него, и тот проскочил мимо. С руганью, размахивая кулаками, старик побежал прочь...

- Федорчук! Еще только раз - и я тебя отчислю с поезда... Марш, сию же минуту привести ко мне Малюгу!

Матрос постоял, разглядывая носок сапога, и поплелся искать каменотеса.

Но не тут-то было. Малюга не показывался весь день. А к вечеру явился, подкараулил в темноте племянника и давай его бить - так, ни за что ни про что! На крики сбежались бойцы, схватили драчуна и привели его ко мне. Гляжу - человек на себя не похож: борода взлохмачена, весь дрожит, глаза страшные.

- Ты это что, кулакам волю давать? - крикнул я. - Забыл, где находишься? Под арест!

Я приказал свести его в комендатуру штаба.

"Надо будет начпобригу доложить, - подумал я, - нехорошо получилось..."

* * *

Наутро я выпустил Малюгу из-под ареста; он опять стал к орудию, и потянулись дни, похожие один на другой: выезжали на позицию, стреляли. Иной раз гонялись за Богушем, и он за нами гонялся...

Малюга при одном виде вражеского бронепоезда приходил в исступление. Все видели - он был сам не свой. Старик только о том и думал, как бы влепить ответный снаряд в Богуша.

Я ждал со дня на день приказа из штаба, но не оперативного оперативные приказы мы имели на каждый день, - а "по личному составу".

Начальник политотдела Иван Лаврентьич недавно пробрал меня с песком. "Партизанской артелью на поезде живете, а не воинской частью, - сказал он. Где у тебя воинские должности, кто заместитель командира, кто начальник орудия, кто начальник пулеметов? Почему до сих пор не утверждены приказом? Как же ты можешь с них спрашивать службу, если они и не командиры у тебя, и не бойцы, а так, серединка наполовинку?.."

Иван Лаврентьич, покричав для острастки, перешел на дружеский тон и сказал, что, пока люди не стоят на твердых должностях, не добиться мне дисциплины. Добрый час он меня так пробирал, а потом велел представить комбригу список кандидатов на командные должности. И вот я ждал приказа.

Наконец приказ вышел. Я получил его в пакете с нарочным. Поперек пакета стояла крупная надпись: "Прочесть перед строем. Теслер".

Не без волнения я выстроил команду. "Утверждены мои кандидаты или?.. Может быть, тут совсем другие имена?.." Скомандовав "смирно!", я распечатал приказ и быстро пробежал его глазами с начала до конца. "Федорчук... есть фамилия... Малюга есть... Панкратов... Все в порядке!" Я вздохнул с облегчением и стал читать вслух:

- "Тысяча девятьсот девятнадцатого года, августа... Жмеринка... Штаб энской бригады... Приказ по личному составу... Нижепоименованные военнослужащие поезда тяжелой артиллерии назначаются на должности:

Федорчук Матвей Иванович - на должность начальника боевого питания поезда, он же заместителем командира поезда;

Малюга Иона Ионович - на должность начальника орудия;

Панкратов Евстигней Григорьевич - политкомом поезда, с сохранением за ним должности начальника пулеметного вагона..."

К приказу были приложены выписки, и, читая приказ, я по очереди подзывал к себе каждого из новых начальников.

- Это что же, вроде как ты меня в оглобли вводишь? - шепнул матрос, осторожно принимая от меня бумагу с печатью.

- Поздравляю, товарищ Федорчук, с высокой должностью командира Красной Армии!

Матрос вытянулся, взял под козырек, и я видел, как блеснули искорки радости в его глазах.

Вторым подошел ко мне Малюга. Каменотес был в полном смущении: то арест, а то в начальники!.. "Эх, старина, - подумал я, отправляя его с выпиской из приказа на место, - придавила тебя солдатчина времен японской войны, на всю жизнь застрял бы ты на тупой муштре... А тут, брат, с тряпкой годики ходить не приходится: можешь дело вести - становись в начальники..."

Третий наш начальник и политрук Панкратов принял свое назначение с достоинством, словно иначе и быть не могло, и, деловито засунув бумагу за обшлаг, четким шагом вернулся в строй.

В приказе штаба были и другие назначения. Нам дали в команду запасного машиниста, а Федор Федорович был утвержден главным машинистом. Дали трех красноармейцев с полевой батареи - правильного (на место Федорчука), ящичного - раскрывать ящики со снарядами - и одного бойца в запас, на случай ранения кого-нибудь из основной команды.

Правда, к гаубице красноармейцы становились в первый раз, но все-таки это были артиллеристы. И Малюга, гордый своим новым положением начальника, взялся живо приспособить их к делу.

Весь этот день в команде чувствовалось приподнятое, торжественное настроение. И бойцы, а в особенности новые начальники, старались перещеголять один другого в дисциплине, четком выполнении приказаний и даже разговаривать между собой стали более строго и деловито.

Степенно посидели, покурили, и вдруг - словно вихрь налетел - все наперегонки бросились чистить оружие. Бойцы расхватали винтовки. Малюга, нацепив мешок вместо фартука, засуетился у орудия. Панкратов юркнул в свой вагон к пулеметам.

Матрос поглядел, поглядел - надо должность исполнять! - и побежал, позвякивая банками, на склад за ружейным маслом и "фроловином".

А я ходил от вагона к вагону, поглядывал на воспрянувших людей и твердил про себя: "Вот она, регулярная красноармейская часть... Рождается регулярная! А имя-то какое у нас знатное - поезд тяжелой артиллерии!"

Глава десятая

Неожиданно нашим войскам пришлось оставить Жмеринку.

В боях с превосходящими силами врага бригада была обескровлена. Чтобы восстановить ее боеспособность, требовалось пополнение обученными в тылу красноармейцами - стрелками, артиллеристами, кавалеристами. На запрос Теслера высший штаб ответил: "Резервов для вас нет. Обходитесь своими силами".

Тут же стало известно, что все резервы теперь пошли на юг страны. Там бежавшие от Советской власти царские офицеры, генералы, помещики с деньгами и тысячи и тысячи зажиточных казаков поднялись под трехцветным царским знаменем против Республики рабочих и крестьян.

С Дона широким фронтом, захватывая и Украину, повел белогвардейские казачьи и офицерские армии Деникин.