Сергей Григорьев - Кормовой флаг Громобоя

- Так точно. Крыса на "Громобое". Баталер Сарыков и есть крыса. Он-то, наверное, и мутит команду. А на Цветкова его поклеп понятен - они враги.

Капвторанга раздраженно махнул рукой и, уронив пепел с кончика сигары, бросил недокуренную в пепельницу и взял из ящика вторую.

Адмирал отослал миноносцы обратно.

"Ночь на 1 августа прошла спокойно", - записано в шканечном журнале "Громобоя". Запись значила, что ночью не произошло нападения на эскадру. И только потом, много лет спустя, вспоминали о ночи на 1 августа, как о самой беспокойной ночи в жизни: ждали минной атаки. С океана от зюйд-оста пришла пологая баюкающая зыбь. Корабли шли в строю кильватерной колонной с "Громобоем" посредине, с потушенными огнями: адмирал приказал светить прожекторами лишь в крайности. "Телефункен" совсем отказал, и корабли могли говорить меж собой лишь тусклыми фонарями со щелевым просветом. На "Громобое" оба соседа в строю служили предметом непрерывной тревоги - то приходилось убавлять ход, чтобы не потерялся "Рюрик", то прибавлять, чтобы не отстать от флагмана, и снова убавлять, чтобы не потаранить "Россию", с риском, что "Рюрик" наскочит с кормы.

Мало кого убаюкала зыбь в эту ночь на эскадре, и солнце застало всех на ногах.

Свиридов лично удостоверился, что оба флаг-фала, и рядовой и запасный, исправны. Мичман перепустил оба фала через блок. Свиридову показалось, что сигнальщик Цветков, следя за тем, что он делал, усмехнулся. А то, что потом Цветков наклонился и понюхал снасти, показалось Свиридову прямо дерзостью.

- Ты что?

- Не пахнет ли салом, ваше благородие! - с серьезной усмешкой ответил Цветков.

Мичман заглянул в сигнальный ящик и увидел, что в ряду гнезд с флагами морских держав одно гнездо пустое, какое - ясно! Свиридов встревожился и подумал, что старший офицер все-таки согласился изъять флаг противника.

Засвистал боцман. Раздалась команда "на флаг". И знамя "Громобоя" развернулось на гафеле.

"Рюрик" просигналил адмиралу: "Два дыма на траверзе слева". Адмирал ответил: "Вижу".

Пробили боевую тревогу. Минутная суета и беготня улеглась. Бак и палубы опустели. Все заняли по расписанию места.

Цветков склонился к поручню мостика, попробовал, как завернут флаг-линь на утке, и перекрепил заново.

Свиридов следил за дымами на горизонте. И часовой у флага, и сигнальщик смотрели туда же.

- Собачки! - доложил Цветков раньше, чем Свиридов успел разглядеть два легких крейсера; они внезапно выросли на месте дымов - казалось, корабли вынырнули из воды.

"Собачками" на матросском языке зовутся корабли-разведчики.

- Затявкали! - крикнул Цветков.

И мичман увидел, что оба вражеских крейсера окутались дымом, а потом донеслись, подобно далекому лаю псов, удары пушечных залпов.

"Собачки" лихо повернули "на пятке" и исчезли так же быстро, как появились.

На передний ходовой мостик "Громобоя" над боевой рубкой, где раньше стояли только два сигнальщика, поднялся командир, за ним старший офицер, старший штурман, флаг-офицер, артиллерист и боцман.

- Повеселел, ваше благородие? - с неожиданной для мичмана фамильярностью обратился к Свиридову сигнальщик. - Ты думал, наш "голова" в рубке за броней будет сидеть, а мы да марсовые одни наверху останемся?

Свиридов не обиделся. Он и точно обрадовался появлению над пустынной палубой корабля головастого командира со всей его свитой.

- Что, Сидоренко, жутковато? - обратился мичман к часовому у флага, не отвечая Цветкову.

- Никак нет, ваше благородие. Только страсть покурить охота.

- И мне тоже! - признался Свиридов. - А нельзя!

- А я и не курю! - по-детски хвастливо отозвался Цветков и, проворно связывая гирлянду флагов, чтобы отрепетовать сигнал флагмана, крикнул: Четыре корабля на траверзе справа.

По-праздничному расцвеченная сигналами, русская эскадра исполнила указанный адмиралом маневр поворота "все вдруг". "Россия", "Громобой" и "Рюрик" положили руль на борт, повернули на четверть круга и пошли полным ходом навстречу врагу. "Рюрик" заметно отставал.

Бой начался "на контргалсах". Русская эскадра перестроилась снова в кильватер и дала первый залп левым бортом по кораблям неприятеля; они шли тоже в кильватер встречным параллельным курсом.

"Громобой" дрогнул от залпа. Свиридов достал часы, чтобы заметить момент начала боя, и выронил их из руки; поднял, приложил к уху - часы остановились. Разгибаясь, мичман увидел, что на пустой палубе метнулся от борта к борту баталер; подбежав к бизань-мачте, он махнул в сторону ходового мостика, что-то крикнул Цветкову и исчез.

- Ха-ха-ха! - кинул ему вдогонку Цветков.

- Что ты? Куда он? Ты куда? - выкрикнул подряд три вопроса Свиридов.

- Он в гальюн - брюхо схватило, - со смехом ответил Цветков. - А говорит: меня на ходовой мостик командир вызывает...

На мостик к Свиридову в ту же минуту взбежал старший сигнальщик Топорков и подтвердил то, что баталер крикнул на бегу Цветкову.

Топорков стал вязать, поднимать и опускать сигналы, но делал это не торопясь.

- Шевелись! - прикрикнул на него Свиридов.

- Конечно, ваше благородие, Цветков куда меня проворнее. За то меня к вам и сослали. А то за командиром старший офицер со мной командовать не успевает. Наше с вами дело простое - репетуй, репетуй, - ответил спокойно нараспев Топорков.

...На "Громрбое" пробили отбой. Можно отдыхать, не покидая мест. Настал первый перерыв боя. Неприятельские корабли с поразительной быстротой перестроились "плечом к плечу" и плотной стайкой уходили на север - они знали, что восьмидюймовки русской эскадры их не смогут достать, да и догнать их из-за "Рюрика" русские корабли тоже не могут.

Свиридову очень захотелось поверить в то, что противник бежал, пораженный отвагой русских кораблей, и не вернется.

- А что, если он совсем ушел? - вслух подумал мичман.

- Не беспокойтесь, ваше благородие, не уйдет! - утешил офицера сигнальщик.

И спустя несколько минут доложил:

- Ваше благородие, адмирал сигналит. Отдых кончился. Враг вертается... Вот теперь начнется бой!

Бой возобновился на параллельных галсах. Враждебные флоты шли одним курсом. Противник не боялся сближения. Море вскипело множеством фонтанов от снарядов. Как все знали и ожидали. Неприятель всю силу своего огня обрушил на "Рюрика" в уверенности, что "Громобой" и "Россия" не покинут старого товарища в бою. Один за другим все четыре неприятельских корабля послали в "Рюрика" бортовые залпы. Мачты и реи "Рюрика" обрушились на его палубу.

Последний сигнал, прочитанный Свиридовым на "Рюрике" - черный шар на ноке формарса: на "Рюрике" застопорили машину.

"Россия" и "Громобой" успели послать несколько залпов флагманскому кораблю противника. Он окутался дымом, зарево пожара полыхнуло сквозь дым...