Михаил Худяков - Очерки по истории КАЗАНСКОГО ХАНСТВА

В июне в Казани начались волнения. "Чуваша арская" (по-видимому, Арские вотяки) приходили в столицу к ханскому двору "с боем на крымцев" и требовали подчинения русским требованиям ("о чем де не бьете челом государю"), но правительство оглана Кучака разогнало толпу мятежников — "с ними билися и побили чувашу". В Казани увеличивалось число недовольных непримиримым правительством, которое вызвало блокаду столицы и довело жителей до такой крайности. Правительство почувствовало, что почва ускользает у него из-под ног. Происходили волнения, и со дня на день можно было ждать переворота.

Положение оглана Кучака и прочих крымцев стало безвыходным. Тогда крымский гарнизон решился на бегство. Триста человек "уланов и князей, и азеев, и мурз, и казаков добрых, опричь их людей", оставивши свои семьи в Казани ("жены и дети пометав"), внезапно выехали из Казани. Судьба их оказалась очень печальной. Доехав до Камы, они наткнулись на русские заставы и не могли переправиться через реку. Тогда они поехали по лесам вдоль берега Камы, ища перевоза, и добрались до устья Вятки. Не заметивши русской заставы — "стояли бо утаясь по сторожам", крымцы поделали плоты и стали переправляться чрез Каму, но в этот момент на них напали русские "да их побили на голову и потопили". В плен попали сам Кучак, оглан Барболсун, князь Торчи, мурза Богадур, Шах-Ахмет и другие. В Москву было отправлено 46 человек. Русское правительство расправилось беспощадно и всех их казнило. Таков был конец крымского засилья в Казани; крымцы, составлявшие опору для хана Сафы и для Сююн-Бике, окончили дни на плахе в русской столице.

После бегства крымского гарнизона дни крымской династии на казанском престоле были уже сочтены. Власть перешла к сторонникам мира с Россией. В Казани образовалось временное правительство, во главе которого стали оглан Худай-Кул и князь Hyp-Али Ширин (сын князя Булата). Новое правительство немедленно вступило в мирные переговоры, и в Свияжск была отправлена депутация — глава духовенства Кул-Шериф и князь Бибарс Растов , [134]приглашать Шах-Али на престол. Шах-Али заключил с казанцами перемирие на 20 дней и предложил отправить послов в Москву. В июле в Москву был отправлен послом мурза Енбарс Растов. Казанское правительство соглашалось признать ханом Шах-Али, выдать русским хана Утямыша, царицу Сююн-Бике и оставшиеся в Казани семейства бежавших крымцев, а также освободить всех русских пленных, со своей же стороны требовало снятия блокады и восстановления свободы передвижения — "в неволю б государь, пожаловал, не имал". Русское правительство дало согласие на эти условия, и в Москве был заключен договор, по которому казанцы обязывались "царя и царицу отдадут государю и крымцев всех достальных и детей их: а полону русского ни в которой им неволе не держати и всем дати воля; а князем всем полон привести на Казанское Устье да отдати боярам, а достальной полон, как царь Шигалей на царстве будет, весь освободить, казанцом всех отпустить, а в неволе не держати". [211] Царств. Книга., с. 178. В то же время русское правительство прислало в Свияжск свою инструкцию, согласно которой хан Шах-Али должен был управлять лишь луговой стороной и Арской землей, тогда как горная сторона целиком должна принадлежать к русскому государству "понеже государь божиим милосердием взял, до их челобития". [212] Царств. Книга., с. 179. Об этих условиях казанское правительство не было извещено, и в договоре оно не было упомянуто.

Шах-Али, узнав о том, что Казанское ханство должно разделиться на две части, "того не залюбил, что горная сторона будет у Свияжского города, а не у него к Казани". [213] Царств. Книга., с. 179. Очевидно, даже и этот уроженец и постоянный сторонник России, чуждый Казанскому ханству, был озадачен таким странным проектом. Однако, воеводы категорически заявили, что иначе быть не может: "и бояре ему по государеву приказу отмолвили, что тому делу инако не быть". Мотивом послужила ссылка на то же «право» завоевания, или, вернее захвата, которое указывалось русским правительством крымскому хану в 1537 году, а впоследствии развивалось выдающимся дипломатом, дьяком Висковатым, в 1559 году — "что государю бог дал, того ся ему не попустит", [214] Царств. Книга., с. 179. т. е. что попало в руки [135]правительства, от того оно уже никогда не откажется. Только если в прошлом московские дипломаты ссылались на своеобразно истолкованное «завоевание» Казани в 1487 году, то теперь они подкрепили свое захватное право более реальными доводами — постройкой Свияжска на казанской земле.

Шах-Али и русские воеводы пригласили казанское правительство прислать в Свияжск уполномоченных для заключения окончательного договора. Переговоры состоялись 9 августа; в Свияжск были откомандированы мулла Касим, Бибарс Растов и другие лица — князья, мурзы шейхи. Шах-Али произнес пред ними "от государя жалованную речь", т. е. объявил решение московского правительства. Неожиданное объявление условия, касавшегося присоединения горной стороны к русскому государству. произвело подавляющее впечатление на казанцев. Посольство заявило, что многое является неприемлемым, а это не было пустой фразой, как представил дело русский официальный источник, который сослался на то, что "обычай им (казанцам) бяше изначала лукавствовати… как бы им что лукаво сделати, везде бо их изначала злонырство". [215] Царств. Книга, с. 179, 180. Государство действительно переживало решительную минуту, и послы сознавали," что родина подвергается величайшей опасности. Шах-Али не стал вступать в пререкания "и велел им итти с бояры в боярские шатры и делати по государеву наказу", в случае же отказа от принятия русских условий грозил разрывом переговоров и немедленным наступлением русского войска. Посольство делало отчаянные попытки спасти государство, — "и с бояры казанцы много говорили". В течение 115 лет казанцам много раз приходилось вести дипломатические переговоры, но никогда еще эти переговоры не были столь роковыми.

От казанцев требовали согласия на раздел государства и на подчинение одной половины иностранному государству. Чувствуя превосходство своего положения, русские дипломаты были непреклонны и ни в чем не уступили: "Бояре ж по божию милосердию государевым наказом твердо делали, ни во едином их лукавстве не поступили", Казанским послам удалось добиться отсрочки решения вопроса о горной стороне на несколько дней. Договор был подписан на тех же условиях, на каких Енбарс Растов подписал его в Москве, вопрос же о горной стороне, с согласия обоих сторон, решено было передать собранию [136]"всей земли", которое должно было быть созвано на устьи Казанки, т. е. на границе спорной территории.