Эдмон Поньон - Повседневная жизнь Европы в 1000 году

Охота, каким бы утилитарным целям они ни служила, была одним из таких развлечений. Охотились по-разному. Эти всадники, эти воины издавна и в течение многих последующих веков страстно увлекались травлей дичи, которая заменяла им войну. Если пугливые косули доставляли только удовольствие преследования, которому их ловкость придавала пикантности, а также удовольствие убийства всевозможными способами, то кабаны уже могли постоять за себя, у медведей были когти, у волков, на которых охотились также ради истребления, — клыки. Эти жертвы могли «задрать» не только собак. Погони через лес, как и сейчас, объединяли большое число всадников, владельцев замков со всех ближайших земель, доезжачих, а иногда к ним присоединялись дамы, умевшие хорошо держаться в седле. Охотничьи трубы гремели под мирными кронами деревьев. Это доставляло радость.

Охота с птицами собирала меньше народа. Всадник ехал шагом в небольшой компании по открытой местности, держа своего специально обученного сокола или ястреба, прикрытого колпачком, на руке, одетой в перчатку. Когда появлялась дичь, охотник снимал колпачок, и вновь обретшая зрение хищная птица неудержимо устремлялась на добычу. Этот вид спорта, неизвестный в античности и почти забытый в наши дни, был занесен на Запад цивилизациями всадников-кочевников, обитавших на азиатских равнинах.

Другим развлечением сеньоров, еще более соответствовавшим их воинственному нраву, были турниры. В более поздний период Средневековья считалось, что турниры были изобретены неким Жоффруа де Прейи, который умер в 1066 году. Таким образом, получалось, что они возникли не ранее середины XI века. На деле подобная имитация боя была известна гораздо раньше. Турниры проводились, например, в Страсбурге в 843 году во время встречи Карла Лысого с Людовиком Немецким, и уже тогда это далеко не было нововведением. Действительно, четко организованные турниры, известные в позднее Средневековье, вряд ли существовали в XI веке. Можно представить себе, что они были менее официальными и более спонтанными. Поэтому поединки становились намного опаснее и иногда приводили к смертельному исходу. С другой стороны, в то время они еще не стали исключительной привилегией феодальной аристократии. Традиция подобных боев сохранялась в народе с древности, и Церковь запрещала их на своих соборах, называя «языческими игрищами». Известно, что молодой человек, погибший во время такого состязания в Вандоме в 1077 году, был сыном башмачника.

Описывая повседневную жизнь сеньоров, остается вспомнить об их участии в военных действиях. И этому будет посвящена отдельная глава. Тема того заслуживает.

На войне, на охоте, на турнирах, а также на ассамблеях, почти ежегодно собиравших воедино феодальную аристократию каждого большого фьефа или всего королевства, сходились вместе сеньоры различных рангов. Тем не менее существовали значительные различия между повседневной жизнью владельца маленького замка и жизнью знатного барона или короля.

Во Франции крупные феодалы, чьи богатство и сила были не меньше богатства и силы короля, жили как суверенные правители. У них была своя столица, где они проводили часть времени в собственном дворце. У Ричарда II, бывшего герцогом Нормандии в 1000 году, такой столицей был Руан, где он ежегодно принимал монахов с горы Синай и осыпал их дарами. Гильом V Великий, герцог Аквитанский, имел дворец в Пуатье. Он перестроил его к 1014 году вместе с собором и другими церквями города, разрушенными опустошившим город пожаром. Эти правители имели свой двор и свои ассамблеи, на которые обычно съезжались их вассалы, а иногда прибывали также епископы и аббаты, часто навещавшие знатных сеньоров, с тем чтобы обсудить религиозные или политические вопросы. Слуги этих сеньоров, их охрана, священники, служившие в их церквях, ремесленники, необходимые для их развлечений, а также для обновления дворцов или гардероба — каменщики, столяры, художники, скорняки, портные, — составляли обслуживающий персонал их домов. Их жены и дочери ни в коем случае не заточались в гинекее [203] Гинекей (от греч. gyne — «женщина») — женская часть дома. , а, напротив, достойно участвовали в том, что можно было бы назвать светской жизнью.

Помимо военных походов, в основном для того, чтобы усмирить непокорного вассала, сеньоры часто совершали поездки и по другим поводам: встречались друг с другом или с королем «на высшем уровне», если употребить современное забавное выражение; совершали паломничества. Гильом Великий, согласно свидетельству Адемара из Шабанна, каждый год ездил в Рим или в Сантьяго-де-Компостела. Фульк Нерра, граф Анжуйский, трижды ездил в Иерусалим в качестве покаяния за ужасные поступки, которые он, не в силах совладать со своим бурным темпераментом, совершал по отношению к людям, церквям и монастырям. Гильом Тайлефер II, граф Ангулемский, предпринял такое же паломничество в 1027-1028 годах и вскоре после этого скончался в своей столице, где велел построить себе дом близ церкви святого Андрея, с тем чтобы присутствовать в ней на всех службах.

Помимо дворцов в пределах городов (представить которые достаточно трудно), бароны имели вне города замки. Они могли располагаться недалеко от города или в сельской местности. Естественно, это были не скромные деревянные башни, подобные замкам мелких сеньоров. Башня строилась из камня. Она служила и жилым помещением, и последним укреплением в случае обороны: именно это и называется «донжоном». Башня возвышалась над обширным двором, окруженным одним или несколькими рядами изгородей. Внутри изгороди находились различные постройки: казарма для военного отряда, жилище слуг и ремесленников, живших в замке, закрома, в которых хранились собранные в качестве оброка продукты. Подобные постройки, относящиеся к X веку, сохранились. Первые известные во Франции замки — это замки Ланже, Кудре, впоследствии включенный в большой укрепленный ансамбль Шинона — Фретваль. Их хорошо описал Жак Леврон.

Ланже был построен около 994 года Фульком Нерра. Сейчас его руины находятся неподалеку от замка, выстроенного в XV веке Жаном Бурре. От «неравно продолговатого» (четырехугольного) донжона, приблизительно 17 и 9 метров, стоявшего на небольшой возвышенности, возможно, на месте более древней деревянной башни, сохранились до наших дней лишь развалины двух стен, сбоку от которых видны остатки маленькой квадратной башни. У нее имелся вход на уровне второго этажа. Ниже второго этажа пространство между четырьмя стенами было засыпано землей. Так что войти можно было, лишь поднявшись по внешней деревянной лестнице, которую было легко разрушить в случае нападения. Толщина стен превышала 2 м у основания и достигала почти 1,5 м на вершине. Второй этаж, не имевший другого отверстия, кроме входа, служил убежищем. Третий был жилищем сеньора и его домочадцев. На нем сохранились следы очага и оконные проемы с полукруглым верхом.