Джон Грэйнджер - Империя Александра Македонского. Крушение великой державы

Внутри великих царств усиливались попытки привлечь местное население. В Вавилонии местные жители работали в администрации. В Египте Птолемей проявлял щедрость по отношению к храмам и объявил о своей победе в войне с Антиохом, сообщив, что статуи богов, похищенные его врагами, возвращены — чисто египетская формулировка. [676] Smith (1924), 150-9 (Austin 141). В Азии греческие города воздавали почести Антиоху за его усилия защитить их от набегов галатов. В Бактрии правители Селевкидов, продолжавшие работу Антиоха между 292 и 281 гг. до н. э., объединили греков и бактрийцев против набегов кочевников. В Македонии правление Антигона способствовало постепенному принятию новой династии македонцами. Это партнерство продлилось еще на столетие. Три великих царства, возникшие из развалин и беспорядков империи Александра, теперь утвердились, каждое обладало собственным характером, у каждого была действующая система управления, хотя македонской версии потребуется еще время для развития, все они казались достаточно прочными, по меньшей мере в обозримом будущем. Новое поколение царей имело собственные амбиции, но они были гораздо менее разрушительными, чем у их отцов. И такие амбиции были менее вредоносными для благополучия их подданных, хотя это явилось скорее следствием оценки ограниченности ресурсов, чем чего-либо еще.

Череда войн, начавшаяся с попытки Магаса захватить трон Птолемеев в 275 г. до н. э. и закончившаяся мирным соглашением между Антиохом I и Птолемеем II в 271 г. до н. э., продемонстрировала пределы возможностей царств: ни одно из них больше не было способно нанести серьезный вред другим. Союз Антиоха II с Магасом особенно значителен и показывает, что дипломатическое маневрирование было столь же важным элементом ведения дел, как и военные приготовления. Если намечалось нападение, то предполагаемая жертва обладала множеством дипломатических ресурсов, чтобы отвлечь агрессора. Таким образом, в Восточном Средиземноморье сложился теперь баланс сил, точно так же, как это было в Греции перед вмешательством Македонии вдела городов-государств. Как и при любом балансе сил, выживание зависело от готовности и вызывало постоянные войны, и со временем кто-то должен был стать победителем. В течение двух последующих веков не было признаков, чтобы кто-либо из царей всерьез ставил целью восстановить краткое единство империи Александра, за возможным исключением Антиоха III. Все три царства своими собственными способами избавились от проклятья Македонии, кризиса после смерти царей, и их династии стали центрами упорядоченной администрации, сохранявшими внутренний мир.

Объединение империи Александра было частью политических дискуссий в течение почти 50 лет, начиная с возвращения Александра из Индии и до смерти Селевка Никатора. Добиться этого единства оказалось невозможным, за исключением краткого периода между 325 г. до н. э. и смертью Антипатра в 319 г. до н. э., несмотря на новые достижения Антигона и Селевка. Неудача идеи объединения была связана поначалу с недостатком воображения двух ведущих персонажей Антипатра и Антигона, а это прежде всего было следствием того, что они не сопровождали Александра в великие кампании в Бактрии и Индии. Эти люди задали политическую повестку дня на последующие 20 лет: у Антигона, по-видимому, были подобные намерения, но, как и Антипатр, он был слишком стар. Однако остановил его не возраст, поскольку амбиции Селевка сохранялись до самой смерти, когда ему было далеко за семьдесят. Не препятствовали объединению и менее значительные амбиции Кассандра, Птолемея и Антигона Гоната. В конце концов оно было блокировано неспособностью македонского царства и народа возвыситься до решения этой задачи. Повторяющийся отказ македонцев принять имперскую роль был подлинным препятствием к объединению. Амбиции Александра были слишком велики для его народа.

В Греции 272 г. до н. э. ознаменовался гибелью в битве при Аргосе царя Пирра, после чего события стали гораздо менее бурными и волнующими. Гарнизон Пирра в Тарасе в том же году сдался римлянам, в результате римляне захватили город, который они назвали Тарент. [677] Zonaras 8.6.13. Это стало первой вехой в объединении Италии Римом, тем самым моментом, когда на геополитической сцене Средиземноморья появилась другая великая держава, которая объединила Египет Птолемеев, Македонию, империю Селевкидов и, как оказалось, Карфаген. Фактическое объединение Италии было все еще в зародыше, за предшествующие 70 лет имели место всего лишь несколько аннексий, союзов и более или менее жестоких завоеваний, но они дали Риму контроль над Центральной и Южной Италией на следующие два столетия.

Новые политические условия в Италии были осознаны за год до этого. Когда Птолемей II начал дипломатические контакты с Римом, [678] Livy per. 14; Dionysios of Halicarnassus 20.14; Dio Cassius 10, frag. 4; Justin 18.2.9. Римская держава уже росла в течение некоторого времени, но поразительно, как быстро город расширял свою конфедерацию — менее чем за столетие она превратилась в великую державу и меньше чем за еще одно столетие стала величайшей державой Средиземноморья.

Успех Рима был частично связан с повторяющимися падениями и возрождениями греческого государства на Сицилии. Трижды греческие города на острове объединялись в сильное государство, в третий раз под властью Агафокла между 313 и 289 гг. до н. э., и трижды это с трудом достигнутое единство не переживало смерти правителя. Если бы Сицилия продолжала доминировать в Южной Италии, как это было при Дионисии I и II и при Агафокле, кажется маловероятным, чтобы Рим смог проникнуть на юг дальше Кампании.

Успех Рима был частично также и следствием крушения империи Александра. Если бы Александр осуществил планировавшуюся им экспедицию на запад, одной из основных задач его было бы установление контроля над Сицилией, опережая образование государства Агафокла. Остров был важнейшей базой могущества в Западном Средиземноморье, что Рим и Карфаген полностью сознавали во время их грандиозного конфликта между 264 и 202 гг. до н. э. Первая и Вторая Пунические войны были во многом войнами за Сицилию, и победа Рима была решающей для его будущего могущества. Римское посольство в Вавилон в 323 г. до н. э. отправилось домой с вестями о смерти Александра, и Рим сразу начал расширять свою власть. Эти два события могли не быть так непосредственно связаны, но смерть Александра должна была стать облегчением для тех людей в Риме, кто обладал стратегическим мышлением и мог оценить его амбиции. Развал его империи переадресовал экспансию в западном направлении от Старой Греции эпиротам и спартанцам. Царь Эпира Александр почти добился успеха, Пирр тоже сделал все что мог. Но интервенция никогда не была достаточно масштабной, а местное население и экономическая база в Южной Италии не могли обеспечить наступление в северном направлении. Между греческими городами существовали взаимные подозрения, они неизбежно возникали и между спасенными и спасителями. Экспедиция Пирра между 280 и 275 гг. до н. э. только ускорила римское завоевание, как лучшее средство предотвратить любые другие военные экспедиции.