Иван Забелин - Домашний быт русских царей в Xvi и Xvii столетиях. Книга первая

Стольники кн. Юрья княж Яковлев сын Хилков сказал: «Генв. 28 в комнате у в. гос. Петра Ал. стольники кн. Я. и кн. Г. Долгорукие боярина кн. Б. А. Голицына безчестили и говорили: для чего де ты велел бить держальнику своему Дмитрею Мертвому брата нашего кн. Бориса? И боярин кн. Б. Ал. Гол. говорил: что де ты на меня нападаешь, я де брата вашего бить не веливал. И кн. Яков Д. говорил: побей нас здесь, мы из тебя пьянство то твое собьем; и не Дмитреево дело было класть кноты-те тебе». И пьяным называли его многажды: «Пьяным ты атаман и велишь нас бить: поди переведайся с братом нашим кн. Борисом: он тебя дожидается у Спаса».

То же почти слово в слово показали: Тимофей Юшков и Федор Фед. Плещеев. Стольник Михаиле Петров Измайлов сказал, что ссоры не слыхал, приехал поздно, после той их ссоры.

Стольник Иван Большой Иванов сын Бутурлин сказал: «Генв. 28 в комнату у в. гос. Петра Ал. боярина кн. Б. А. Голицына стольники кн. Яков и кн. Григорей Долгорукие какими словами безчестили, того он не слыхал, потому что он в то время в комнате не был. А как он Иван того числа приехал в Верх и пришол в Переднюю и в Передней кн. Яков и кн. Григорей Долгорукие с стольником с кн. Дмитреем княж Михайловым сыном Голицыным считались и говорили они кн. Яков и кн. Григорей про боярина кн. Бориса Алекс. и называли его пьяным и теперь де он пьян. И говорил же он кн. Яков: кабы он за ево князь Яковлев хотя за один волос принелся и мы бы из него и прошлогоцкие дрозжи выбили. А иных никаких слов от них кн. Якова и кн. Григорья в то время не было и боярина кн. Бориса Ал. при том их счете в Передней не былож. А преже того его боярина они какими словами безчестили, и в то де время в Верху в хоромех он Иван не был».

Василей Соймонов сказал: «Как он шол чрез комнату (с) стряпьнею, и в то число боярин кн. Б. А. Голицын с стольники с кн. Яковом до с кн. Григорьем говорили шумко; а что говорили, того он не слыхал».

Комнатный истопник Иван Михайлов сказал: «Генв. 28 числа в Комнате у ц. Петра Ал. стольники кн. Яков и кн. Гр. Долгорукие с бояр. со кн. Б. А. Голицыным, стоя, говорили меж собою. А какие слова говорили, того он не слыхал, потому что в то время он шел чрез комнату мимо их в Среднюю Комнату вскоре; а подле их не стоял и речей их не слушал».

Окольничий Иван Афанасьевич Матюшкин сказал: «Генв. 28, Стольники Долгорукие в Комнате у в. гос. царя Петра Ал. боярина Б. А. Голицына безчестили, называли пьяным и «откудыва де ты пьяный князь взял то себе, что призвав к себе в дом своего брата и велел держальнику своему бить? Напрасно брат наш держальника твоего поколол. Колоть было тебя. Лутчеб ты кноты-те в себя клал, а не в держальника, чем ты держальника тово заставливаешь нас бить. Задери ты нас здесь. Мы б из тебя прошлогоцкие пьяные дрожжи выбили». А иные какие слова они говорили, того он не упомнит.

«Да тогож генваря в 29 боярин кн. Борис Ал. о безчестье своем, какими словами кн. Яков и кн. Григорей Долгорукие безчестили ево, подал писмо, а в писме пишет: (начала нет)… скверными и неподобными словами меня князь Бориса стольники кн. Яков да кн. Григорей Долгоруков, а называл пьяницею и будто таких же, собрав пьяных, и вожу с собою; и будто, напоя держальников своих, таких же пьяных, что и сам, велю бить брата их кн. Бориса; и будто я их вожю, ту пьяную станицу, не в причинныя места, куды и возить не надобно. Да ониж говорили: «Напрасно де эте кноты кладут в Мертвова, тем было кнотам ходить в тебя; да и так де полно увернулся за сани; быть было в тебе ножу». Да ониж говорили: «Поди теперво! Вон брат князь Борис дожидается у Спаса в Верху. Подери его за волосы, так из тебя и оходы вырежет. А се подь сюды, мы скорее вырежем оход и выпустим кишки, и лучше (?) из тебя годовалые дрожди выбьем! Ты весь налит вином». Да ониж говорили: «Се налив белма об угол не ударишься. Чем брата нашего за волосы драл, ты бы отца своего за бороду драл». Да ониж говорили: «Не дорожи делом ныне не старая пора, с мечами стоять не велите».

И генв. в 30 д. по указу в. г-рей велено по вышеписанному писму боярина кн. Бориса Ал. про те слова, чего в сказках свидетелей не написано, тех свидетелей допросить же. Свидетели показали, что иное из тех слов не слыхали, а остальное слышали и двое прибавили следующие подробности:

Февр. 2-го, стольник фед. Опраксин показал, что Долгорукие говорили: «Поди, брат кн. Борис, приехав, дожидается тебя у Спаса; изволь ево подрать за волосы, так он из самого из тебя печень вырежет; или нас изволь подрать, мы из тебя из самого пьянство-то выбьем!» Да они же без него боярина Б. А. считались с стольником со кн. Дмитрием Голицыным, и говорил он кн. Григорей: «Напившись брат твой пьян об угол головою не ударился; кабы он постарее брата нашего, отца за бороду поймал». Да князь Яков говорил боярину кн. Борису Ал.: «Не старая вам пора с мечами нас ставить; пора вам в себе и осмотритца».

Окольничий Ив. Афанасьевич сказал: того, что будто он бояр. кн. Борис Голицын возит пьяную станицу не в причинныя места, куды и возить не надобно, он не слыхал, а говорили они (Долгорукие), что он пьяных атаман и, собрав пьяных, водит короводом и их нами тешит. А те речи, что «и так де толко увернулся за сани, быть было в нем ножу», он слышел, что: быть было в нем вилкам, а про нож не слыхал. А из тех слов, что, поди де теперво, брат кн. Борис дожидается у Спаса в Верху, подери де его за волосы, так де из него и оходы вырежет; а се поди суды, мы скорее вырежем оход и выпустим кишки, — слышал он только, что: «Поди к Спасу, брат де кн. Борис дожидаетца. Он де гостинцы с тобою разделит. У него неуйдешь». Или: «Поди де к нам, мы из тебя скорее пьянство вышебем». А что «де он весь налит вином и налив бельма об угол не ударишься, — и что не дорожи де делом, ныне не старая пора, с мечи стоять не велите», — те слова он слышел. А что те слова: чем де брата нашего за волосы драл, он бы де драл отца своего за бороду — говорил про него боярина кн. Бориса Ал. князь Григорей Долгорукой брату ево стольнику кн. Дмитрею Голицыну без него боярина».

Как видно, боярин настаивал на том и просил государей, чтоб оскорбители его чести были наказаны примерно. Об этом свидетельствует челобитная Долгоруких, в которой они объясняют: «Учинилась у нас ссора на словах и в сыску, которые допрашиваны и из них иные, ища с ним боярином дружбы и опасаясь его, сказали то, чего мы не говаривали. А в той ссоре (и Голицыны) нас бранили и словами безчестили. И по тому сыску боярин бьет челом на нас о странном и необыкновенном указе, хотя нами образец учинить и исполняя злобу свою, хотя нас обругать напрасно. А у нас с ними ссора учинилась не странная, брань такая, какия всегда между нами за недружбы бывают. И на такия брани свидетельствует указ (царя Алексея Мих.): у кого учинится с кем брань в ваших государских хоромах, в Уложеньи напечатано в 3 главе 1 и 2 статьи; а кто кого обезчестит и за то указы не такие, о чем он боярин бьет челом, хотя исполнить по злобе намерение свое. А свидетельствует на то указ в Уложеньи в 10 главе 27, 30 до 91 статьи: за безчестье патриарха велено отсылать головою, за митрополитов — велено сажать в тюрьму, а за безчестье бояр, не токмо на нашей братье и на людях самых низких чинов и на городовых детях боярских велено править безчестье. И тот указ и доднесь стоит нерушим и на обновление против того указу новоуказных статей никаких нет, а вершат и до ныне все такие дела тем указом. И в нынешнем (1692 г.) по докладу из Приказу Большаго Дворца боярину кн. Мих. Алегук. Черкасскому за бранное безчестье на Андрее Бахметеве велено доправить безчестье, а иного ничего ему Андрею не учинено. А он боярин (Голицын) челобитьем своим указывает на примерные дела, в которых указы чинены кроме Уложенья, в отеческих делах, также за жестокое и дерзкое вам государям челобитье. А по вашему указу указано дела по примерам вершить такие, о которых в Уложеньи не напечатано и в новоуказных статьях нет. А о сем нашем деле ясный указ отца вашего (ц. Алексея). А он боярин бьет челом о указе чрез Уложенье, хотя показать силу свою, видя нас перед собою упадлых. Милосердые государи! велите сыскать по Уложенью и не велите чрез указ отца вашего и за службы и крови и за смерти сродников наших и за наши службишки чрез Уложенье безвинно обругать, чтоб нам вашим государским Богоподражательным правосудием и истиною не предатися в руки сильнаго и безвинно обруганным не быть». Неизвестно, чего именно просил Голицын. В деле также не находится указания на то, о чем именно говорит Желябужский, что Яков Долгорукий бранил Голицына изменничьим правнуком.