Филипп Эрланже - Резня в ночь на святого Варфоломея

Екатерина Медичи уже пережила смерть пятерых своих детей. Ее вторая дочь — Клод, герцогиня Лотарингская. Третья, Маргарита, обещанная принцу Беарнскому, два года как живет при дворе и уже вызвала немало бед. Брантом восхищается этой принцессой, «столь сведущей в литературе, духовной и светской, и настолько охочей до чтения, самой красноречивой и умело рассуждающей на самые высокие и серьезные темы, но обладающей также несравненным изяществом, когда нужно ответить на доброжелательные и шутливые слова». Он без ума от ее «совершенной красоты сочетающейся с дивной осанкой и таким величием, что ее нетрудно счесть небесной богиней, а не земной принцессой». В сущности, он говорит о прелестной брюнетке, часто надевающей светлые парики, со сладострастным взглядом, соблазнительным станом и прославленной «мордашкой Медичи».

После того как она покинула мрачный Амбуазский замок, где провела детство, она вскружила голову своему старшему брату, а ей вскружил голову второй братец. Что следует думать об играх и ссорах этой суматошной троицы? В зрелом возрасте Марго подтвердит, что была возлюбленной двух юнцов. Несомненно только, что оба выказывают по ее поводу исключительную ревность и что она со всем пылом служила делу Месье до того дня, когда влюбилась в красавца Генриха де Гиза.

Тайная, загадочная и страстная идиллия. Герцог Анжуйский все открыл. Пьяный от гнева, он выдает виновных королеве-матери. Та трепещет, вообразив, что Гиз может пожелать взять в жены принцессу Франции (в сущности, таким и было намерение кардинала Лотарингского). Несчастная Марго, вызванная среди ночи к матери, видит там Карла IX в одной рубашке, который швыряет сестру на ковер, чтобы убить. Затем Его Величество приказывает Ангулемскому бастарду подстрелить ее возлюбленного из аркебузы на охоте. Гиз, предупрежденный, избегает расправы. У этого приключения будут политические последствия. Молодой герцог поспешно женится и старается вести себя скромно. Кардинал Лотарингский отправлен в Рим в почетную ссылку. Марго, которая чуть было не умерла от горя, быстро утешается и забывает любовную утрату. Нового раба она получает в лице своего младшего брата Франсуа, герцога д'Алансона. С ним она тоже уклончиво любезничает, несмотря на отталкивающую наружность этого курчавого и курносого уродца с негритянской физиономией. Это самый неудачный из французских королевских детей, и его безобразная душа под стать телу. Третируемый матерью, презираемый двором, всеми, кроме сестры, д'Алансон не идет в счет. Однако те, кто по мышляет о решающей схватке между крайними католиками и протестантами, уже устремляют на него взоры. Кроме того, Екатерина не боится предложить его как жениха королеве Англии взамен герцога Анжуйского. Та умело уходит от ответа. А сама поддерживает брачные надежды при всех дворах, это одно из ее средств править, усидеть на престоле. В течение тринадцати лет будут говорить о ее браке с самым отталкивающим из Валуа.

По сравнению с этими дегенератами Генрих де Гиз кажется полубогом. Этот белокурый атлет со светлыми глазами до того времени меньше блистал на поле боя, нежели в альковах, но его имя и непрерывная пропаганда обеспечивают ему обожание толп католиков, особенно в Париже. Он не отличается ни военным гением своего отца, герцога Франсуа, ни великим хитроумием своего дяди-кардинала. Его величественная осанка хорошо маскирует его слабости. Еще ничего не совершив, он тем не менее занимает важное место. Его мать, Анна д'Эсте, внучка Людовика XII и Анны Бретонской, обеспечила ему происхождение от Святого Людовика, предка самого короля. В его жилах смешана кровь Капетингов и Каролингов. Его клан работает на него, как пчелиный рой. Безмерные богатства его дяди, ставшего практически главным епископом Франции, предоставлены в распоряжение племянника и обеспечивают ему приверженцев во всех слоях общества. Генрих — воплощение безмерных надежд, лелеемых его семьей вот уже тридцать лет и лишь отчасти осуществленных герцогом Франсуа. Как и Карл IX, как и Анжу, он ищет славы, могущества, желает прославить свое имя. Среди этих трех юношей двадцати лет, товарищей и соперников, идет соревнование, которое было бы благородным, если бы не рисковало вызвать тьму несчастий. Преимущество Гиза — позиция, лишенная всяческой двусмысленности: пылкий защитник Церкви, протеже католического государя, он, помимо прочего, жаждет отомстить Колиньи за убийство отца. А пока не представится случай, он тоже погружен в интриги и романы.

Таковы первые роли в драме среди католиков. А позади их толпы статистов: крупные сеньоры, самовластные и надменные, поглощенные дуэлями и удовольствиями, итальянские министры, трудящиеся, чтобы обеспечить устойчивость монархии, Далилы из Летучего Эскадрона, астрологи, буффоны, наемные убийцы.

Единство католической партии готово рухнуть. Вокруг герцога де Монморанси, сына коннетабля, и маршала де Коссе-Бриссака начали группироваться те, кого мы назвали бы умеренными и кого тогда называли «политиками», ибо религиозный фанатизм не поглощал в них ужаса перед гражданскими войнами. По сути, это — третья партия, которая, сформируйся она пораньше, могла бы позволить королеве-матери избежать худшего. К развязке они восторжествуют, но не раньше, чем через четверть века. А пока что они лишь добавляют смуты.

А вот на заднем плане темные люди, которые не будут просто фигурантами: вот армия монахов и проповедников, остервенело требующих уничтожения еретиков; вот бесчисленные гизовские агенты, расточающие золото, собирающие оружие в тиши монастырей, плетущие сети, закладывающие основы могущественной организации, которая возникнет скоро под именем Лиги; вот буржуа с их военизированными формированиями; вот студенты, охочие до драк, воющие и готовые травить гугенотов, грозные нищие, способные спустить свору.

И этот двор, раздираемый разногласиями, и взбудораженное население, которое шельмует Колиньи, когда, окруженный сподвижниками, он покидает свои крепости, чтобы вести Францию к ее новому жребию.

Г-н адмирал прибывает ко двору, окруженный таким ореолом, что нелегко судить о нем сколько-нибудь объективно. С юных лет посвященный мечу и огню, он столь многого достиг в искусстве войны, что корона вынуждена была отступать перед ним шаг за шагом. Его небывалая удача снискала ему благоговение одних и дикую ненависть других, но почти все признавались, что не могут не уважать его.

В пятьдесят два года Гаспар де Шатийон отнюдь не был патриархом, каким его скоро представит легенда. Весьма богатая вдова Жаклин де Монбель, дама д'Отремон, полюбила его, еще не зная, и продолжала любить после того, как увидела. Они недавно поженились, так как Жанна де Лаваль уже три года как умерла.