Антон Керсновский - Философия войны в одноименном сборнике

бы орудия и средства борьбы ни изобрел человеческий разум — важнейшим элементом все

же был, есть и останется человек с его плотью и психикой.

Сам по себе уже объект войны будет все-таки человек.

Он будет руководить действиями машины, будет определять момент, когда надо

пустить в ход то или иное средство, он будет заменять машину, когда она откажет,— он, а не

машина, будет решать участь столкновений.

Этого ни на один момент не должно забывать ни одно государство. Вот почему

культура человека, культура его воли, духа и ума должны составлять важнейшую заботу,

превыше всех культур.

Будущий человек должен быть существом крепких нервов, сильной воли и

самоотверженного патриотизма. Вне этого не может быть армии.

Инстинкт самосохранения свойствен всему живущему. Страх смерти и боязнь

болезненных ранений могут быть ослаблены лишь соответственной и упорной культурой

человеческого духа...

***

В настоящий век, век торжества техники и переоценки всех ценностей, все чаще и

чаще останавливает на себе внимание вопрос о тех началах или принципах, на которых

создается надежная армия, а в частности вопрос о всеобщей воинской повинности.

Действительно ли всеобщая воинская повинность является совершеннейшей и

непреложной системой комплектования армии?

109

Электронное издание

www.rp-net.ru

Печальный пример России в 1917 и 1918 году (да и не только России), когда народная

армия, комплектуемая на началах всеобщей воинской повинности, отказалась продолжать

войну и повиноваться своим вождям, — есть беспримерный случай в истории народов, и

этот случай наводит на большие размышления.

Действительно, ни армии Аннибала и Цезаря, ни армия Фридриха Великого, ни армии

Наполеона и Суворова, комплектуемые по иной системе, никогда не давали таких ужасных

примеров.

Правда, в 1918 году и Россия и Русская армия переживали дни тяжелых политических

испытаний, но это не может служить оправданием.

И у Суворова, и у Наполеона, а особенно у Фридриха Великого были еще более

тяжелые дни, когда, казалось, все было потеряно, а между тем ни одна из этих армий не

заклеймила себя позором, а ведь инстинкт самосохранения был одинаково свойствен

человеку во все времена.

Оставляя в стороне все другие причины крушения могущества Российского, надо все

же иметь мужество признаться, что в несчастиях России виновата отчасти и ее народная

армия.

Отсюда понятно, что, значит, в системе всеобщей воинской повинности есть какой-то

существенный непредусмотренный минус. И многие специалисты, учитывая опыт мировой

войны, в настоящее время очень заняты этим существенным вопросом.

Здесь мы сталкиваемся с двумя крупными противоречиями: с одной стороны —

отказаться от всеобщей воинской повинности — значит, как будто бы не доверять своему

народу, а с другой — роковой 1917 год из истории все же не вычеркнешь.

Примирить эти противоречия и подробно останавливаться на этом вопросе — не

входит в нашу задачу.

Полагаю, что равнодействующей в данном случае является — образование

долгосрочных, хорошо обставленных и безукоризненно надежных кадров, особенно же

командного состава, для которых казарма должна явиться второй семьей, как это и было в

XVIII и XIX веке, когда военная история не знала примеров неповиновения своим вождям и

продажи своему противнику вооружения, снаряжения и чести.

Может быть, будущая техника, которая всегда стремилась машиной заменить людей,

приведет к тому, что в миллионных армиях не будет больше надобности?

Может быть, само воспитание Русского народа, давшего к концу войны неустойчивую

армию, было уродливо?

Повторяю — эти вопросы, невзирая на их жгучесть, — составляют предмет более

детальных изысканий.

110

Электронное издание

www.rp-net.ru

***

Опыты всех минувших войн в одинаковой мере подтверждают то громадное значение,

которое в жизни армий принадлежит командному составу.

Если дисциплина есть — душа армии, то командный состав, по справедливости,

может быть назван ее сердцем.

Вот почему все антигосударственные партии при всех попытках внутреннего

переворота старались прежде всего внести раскол между солдатом и офицером и подорвать

его авторитет. Вот почему и Французская и Русская революции первой своей целью ставили

неистовое истребление старого командного состава, выросшего на традициях

государственности, усматривая в нем опасную силу.

Боевая упругость армий, помимо ее подготовки и материальной обеспеченности —

целиком зависит от командного состава.

Учитывая это, все государства должны с особой чуткостью и бережливостью

относиться к командному составу своих армий, ставя его еще в мирное время в

привилегированные условия, дабы иметь право предъявить к нему повышенные требования

во время войны.

Русский офицер в войну 1914–1918 года явил собой светлый образ мученика за

Родину и дал беспримерный героизм, но будет вполне справедливым оговориться, что в

мирное время он далеко не пользовался тем вниманием — на которое имел бесспорное

право.

Жизнь массового армейского офицерства была всегда полуголодным переползанием

из года в год.

И как неосмотрительно и легкомысленно было эту самую надежнейшую из ценностей

растратить так непроизводительно в первые месяцы войны, когда легло более 75 процентов

лучшего офицерского состава.

Его уже не мог заменить тот суррогат, зачастую, буквально безграмотного

прапорщика, который наскоро фабриковался во время войны.

Будущая армия не повторит этих непоправимых ошибок; она будет иметь резерв

офицеров и унтер-офицеров, который будет расходоваться осторожно, ибо офицер создается

годами, традициями веков и стоит государству дорого.

Будущая армия должна до конца войны также иметь нетронутый резерв отборных

частей, который не должен расходоваться ни при каких обстоятельствах и являть собой до

конца гарантию против внутренних и внешних событий, которые влекут за собой страшные

последствия.

111

Электронное издание

www.rp-net.ru

Имей такие резервы Россия и Германия в последнюю войну, — они бы уцелели от тех

потрясений, которые разрушили их троны.

Наполеон не позволил растаять своей гвардии под Бородино, невзирая на неумолимые

требования обстановки, и если бы под Ватерлоо он проявил ту же твердость и не погубил бы

свою старую гвардию, — как знать, — может быть, его красивые сто дней обратились бы в

династию, которая дожила бы до наших дней.

***

Развитие техники и усовершенствование средств борьбы во многом, конечно, изменят