Анна Антоновская - Время освежающего дождя (Великий Моурави - 3)

Через час Мухран-батони в парадной куладже остановился перед стражей, поправил на себе оружие, пригладил усы и почтительно вошел в дверь, распахнутую перед ним царским азнауром.

Но, прикрыв плотно дверь и убедившись, что их никто не подслушивает, Мухран-батони снял оружие, расстегнул куладжу, поудобнее устроился в кресле.

- Моурави предлагает сократить власть князей? Какая печаль! О клике Шадимана заботится - хвала такому делу! Моурави к величию Картли стремится, а такая дорога не бархатным чепраком покрыта. Обо всем заранее со мной договорился: следуй за Моурави - взойдешь на престол Багратидов.

- Но мудрость поучает: "Не следуй за правдой, она истощает зрение". Разве пирами и свадьбами ослепишь князей? И разве при царице Тамар не давали волю купцам? И не пришлось ли потом разогнать карави? Разумно ли повторять ошибки?

- Я так и предполагал - поглупеешь, как только возвеличишься. Если плод случайно созреет зимой, он неминуемо погибнет. Что было рано при Тамар, своевременно при Кайхосро.

- Осмелюсь напомнить, мой благородный дед: рогатки и в твоем Самухрано придется снять. Или так оговорено?

- Я первый сниму, - пример мой обяжет многих.

- Но твой нацвали всегда радовался значительному доходу от проездных пошлин.

- И теперь будет радоваться, ибо убыток тебе как князю - прибыль тебе как царю. Двойные пошлины, собираемые царскими нацвали и торговыми, поступают в казну царства, а правитель, или царь, в этом деле имеет свою личную долю. Прибыль тебе как царю - это двойное обогащение тебя как владетеля. Только богатство и сила - надежный щит престола. Разве не предлагал Моурави меч и сердце Луарсабу? Разве не умолял о постоянном войске? Не упрашивал обуздать своенравие князей? Луарсаб поверил Шадиману и погиб. Да, я не оговорился - погиб безвозвратно! Так вот, сломив волю враждебных нам князей, объединившись с Зурабом Арагвским, Шалвой Ксанским, Газнели и еще некоторыми, мы крепко возьмем власть в свои руки. Через три года будем венчать тебя на царство. Об этом - все. Поговорим о короне. Корона Багратидов состоит из гладкого венца с травами и репьями поверху, из восьми дуг, яблока и креста. В кресте небольших алмазов - пятьдесят, красных яхонтов - одиннадцать; в двух ободках по яблоку - небольших алмазов тридцать один и столько же красных яхонтов.

- Я с восторгом слушаю тебя, мой дорогой дед, но разве может быть удобной чужая папаха?

- Гордость требует терпения. Скоро пир для князей устроишь, предлог день ангела. Будь вежливым, но недоступным. Какой голос сначала подымешь, тот за тобой и утвердится. Под льстивое журчанье немало полезного можно даже с помощью князей провести.

Кайхосро уныло смотрел на крепкие цаги своего деда.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Пройдя винный ряд, "барсы" одновременно задержали шаги: вкусный запах только что выпеченного лаваша обволакивал улочку.

Гиви уже готов был схватить самый зарумяненный лаваш и, как в детстве, плотно скатав его, запустить в рот, но Димитрий одернул деревенского "барса".

- Полтора часа буду натирать тебе уши выпеченным тестом! Ты что забыл, кто ты?!

- Ты теперь почетный азнаур, победитель Карчи-хана, и лаваш тебе должны подавать на серебряном блюде, - насмешливо добавил Ростом.

- Лучше смотрите на городские весы, - оборвал Дато пререкания друзей, около них пять кривых ароб, и то с одной зеленью.

"Барсы" вышли на площадь майдана. Покупателей было много, но весы, над которыми колыхался царский флаг, почти бездействовали. Сегодня, как и вчера, через Майданские ворота скудно ползли арбы и изредка семенили ослики с перекидными корзинами.

Ростом хмуро заметил, что купцам и перекупщикам здесь только в нарды играть. И правда, у весов уже не было никаких товаров, когда медленно опустился флаг, означающий, что торговля с горожанами прекратилась и наступили часы оптовой торговли.

Друзья пересекли площадь. У Темных рядов они вновь остановились, наблюдая, как с четырех верблюдов сгружали кипы грузинского шелка, вносили в просторный склад и сбрасывали поверх запыленных тюков.

- Вот почему наш Георгий и с князьями любезен, и с купцами подружился. Но скоро майданы пробудятся от зимней спячки! - убежденно закончил Даутбек.

Видя слоняющихся "барсов", амкары вздыхали: опять Моурави не прибудет, - уже несколько дней, как обещал. Вчера площадь поливали, позавчера лавки приукрашивали, навесы чинили. Вино то ставили на стойки, то уносили в подвалы. Хотел Моурави товары отобрать для первого каравана в турецкий пашалык. А сегодня не только нацвали и гзири, даже асасы не появляются, майдан тоже не полили, не стоит даром тратить воду.

Но именно в эту минуту по Метехскому мосту простучали копыта. Высокий всадник, сопровождаемый другим, круто завернул на улицу Веселых аробщиков.

- Моурави скачет! - завопил подмастерье, бросив дубить кожу.

- Моурави! Моурави! - понеслось по всему майдану.

Из темных лавок высыпали амкары, возбужденно переговариваясь.

- Вино, вино поставь! - кричал Сиуш ученику, устремляясь навстречу Саакадзе.

Моурави осадил коня, спрыгнул и шепнул Даутбеку:

- Не отходи далеко - возможно, придется поспорить с твоими любимцами.

На майданной площади сразу стало шумно и тесно. Бежал нацвали, за ним гзири, протирая сонные глаза. Из-под навесов вылезли асасы и принялись оттеснять толпу, силясь громкими окликами привлечь на себя внимание Моурави.

Провожаемый амкарами, Саакадзе направился в лавку Сиуша. По пути он здоровался с уста-башами и старейшими амкарами и с таким удовольствием выпил преподнесенную ему чашу с янтарным вином, как будто никогда лучшего не пивал. Следуя его примеру, "барсы" до дна осушали чаши и шумно ставили их на исколотую шилами стойку.

Саакадзе не дал разыграться веселью и сразу приступил к делу. Снял с крюка стремена на кожаных ремнях и стал проверять их крепость.

- Таких десять тысяч пусть твое амкарство мне приготовит.

Сиуш от восхищения онемел. Саакадзе тепло улыбнулся в усы:

- Запиши, Эрасти!

Ростом пробовал уздечки, Димитрий рассекал воздух крепкими нагайками, Гиви стаскивал со стен подпруги. Даутбек и Дато осматривали седла. А Папуна с умышленной озабоченностью вертел сбрую, пугая Сиуша. Быстро бегало по пергаменту гусиное перо, которое Эрасти то и дело вытирал о свои волосы.

Потом всей гурьбой отправились в ряды кожевенников. Там амкары уже знали, что Саакадзе заказывает самые лучшие изделия на десять тысяч царских дружинников.

Майданная площадь запестрела разноцветным сафьяном, войлоком, кубачинским сукном, бурками, козьей шерстью, островерхими папахами; появились амкары, обвешанные колчанами, пращами, ремнями. Их окружили "барсы", старательно рассматривая образцы.