Сергей Утченко - Древний Рим

Наконец, сенат поручил вновь избранным консулам вместе с Октавианом отправиться в Галлию против Антония. Одновременно сенат передавал Бруту и Кассию все стоявшие на востоке войска и деньги, собранные старшим Цезарем для парфянского похода. Так Октавиан оказался в лагере убийц своего приёмного отца. Положение было тяжёлое. Он мог лишиться своих сторонников из числа солдат и понимал, что, если Антоний будет побеждён, партия сената отшвырнёт его, как ставшее ненужным оружие. До него уже дошли слухи, что кое — кто из новых союзников называет его ничтожным мальчишкой. Но до поры до времени он молчал и отправился в Галлию, где Антоний осадил Децима Брута в городе Мутине.

После ряда незначительных стычек Антоний был разбит и снял осаду. Но победа стоила дорого: половина армии и оба консула погибли в сражении. Ходили слухи, что Октавиан был причастен к их смерти; казалось странным, что он не преследует Антония. Но сенат всё ещё не понимал, с кем имеет дело. В упоении победой он передал все войска Дециму Бруту и назначил 50–дневные благодарственные жертвоприношения богам. Имя Октавиана в этих постановлениях даже не упоминалось. Когда он потребовал триумфа, ему ответили, что он ещё не дорос до такого отличия.

Октавиан понял, что настало время переменить позицию и снова сплотить партию цезарианцев. Иначе солдаты могли его покинуть. Он стал отпускать захваченных солдат и командиров Антония. Щедро одаривал их, говорил, что всей душой желает сблизиться с их военачальником. Он писал Лепиду и другим видным цезарианцам, уговаривая их сплотиться, пока партия сената не перебила их поодиночке. Одновременно он потребовал у сената, чтобы его избрали консулом. Это предложение было встречено градом оскорблений и насмешками. Октавиан обратился с речью к солдатам; напомнил, что сенат до сих пор не выплатил им жалования; предсказывал, что вскоре сенаторы лишат солдат и ветеранов их земельных наделов. Только он может отстоять их права, если они помогут ему получить консульство. Как некогда его приёмный отец, юный Цезарь перешёл Рубикон и повёл свои легионы на Рим.

Ужас объял сенат. Что будет, если Октавиан заключит союз с Антонием, который уже объединился с Лепидом и снова стоит во главе сильной армии? Сенату пришлось выйти к нему навстречу. Конечно, теперь Октавиан распоряжался, как хотел, и сразу же был избран консулом. Немедленно начался суд над убийцами диктатора. Заочно их присудили к смерти. Одновременно были отменены все постановления сената против Антония. Так подготовил Октавиан торжественное примирение вождей цезарианцев. На маленьком островке близ Мутины он встретился с Антонием и Лепидом. Каждый из них пришёл к месту встречи в сопровождении пяти легионов.

Первым по мосту на островок прошёл Лепид, затем, убедившись, что место безопасно, махнул плащом Октавиану и Антонию.

Два дня совещались они на глазах собравшегося войска и, наконец, пришли к соглашению. Отныне они втроём становились «триумвирами для устройства государственных дел», то есть верховными правителями римской державы. Они поделили между собой провинции и легионы. Было решено немедленно начать войну с Брутом и Кассием, выделить для награды солдатам землю и, наконец, объявить проскрипции против врагов триумвиров. Опасения, мучившие богатых землевладельцев почти десять лет, сбылись. Власти сената пришёл конец.

— Что это, сосед, тебя нигде не видно? Всё сидишь дома запершись? — спросил римский плотник Руфий у своего соседа — сапожника. Тот хитро подмигнул:

— Это, друг, тайна, но тебе, так и быть, расскажу. Когда Октавиан отправился на войну с Антонием и его женой, египетской царицей Клеопатрой, я купил двух воронов и обучаю их говорить. Один будет говорить: «Да здравствует победитель император Октавиан!» — а другой: «Да здравствует победитель император Антоний!» Кто бы из них ни вернулся в Рим победителем, я получу свою награду за преданность.

Руфий рассмеялся.

— Ты, брат, хитёр, — сказал он. — Нам, маленьким людям, правда, всё равно, кто будет править Римом. Но все — таки последнее время много нехорошего рассказывают про Антония. Говорят, что с тех пор, как он окончательно поселился в Египте и женился на Клеопатре, он ведёт себя не как римский полководец, а как восточный царь. Всё время проводит на пирах, одевается по — восточному, забыл наших богов, поклоняется египетским богам с собачьими и кошачьими головами. Он объявил себя богом Дионисом и во всём слушается свою нильскую змею — царицу.

— Это ещё было бы не так страшно, — вмешался подошедший к собеседникам старый солдат, — пусть бы себе жил в Египте. Но ведь Клеопатра хочет завоевать Италию. Она теперь клянётся, что будет издавать законы на Капитолии. Слышали, недавно на одном пиру она, хвастая своим богатством, выпила растворённую в вине жемчужину ценой в 10 миллионов сестерциев. Говорят, будто она опоила Антония каким — то волшебным зельем, от которого он потерял разум. Поневоле начинаешь этому верить. Я ведь сам только что из Александрии и своими глазами видел, что там творится. Представляете: вдруг приказывают всему народу собраться в парк у мавзолея Александра Македонского. Меня с товарищами отрядили нести там караул. Приходим. Видим — там уже выстроен серебряный помост; на нём стоят два высоких золотых трона и четыре трона пониже. Народ столпился, ждёт, переговаривается.

Наконец, являются роскошно одетые: Антоний в костюме бога Диониса, Клеопатра в, костюме богини Исиды и её дети.

Всходят они на помост, рассаживаются на тронах, и Антоний торжественно объявляет, что дарует своей супруге титул «царицы царей», а в придачу почти все наши восточные провинции потому что некогда ими владели её предки, цари Египта.

Все прибывшие ко двору Клеопатры азиатские царьки, египетские жрецы, все, кто владеет там огромными, как целые княжества, землями, были очень довольны таким заявлением Антония. Они готовы поддерживать Антония, лишь бы он оставил, им их власть и богатства. Да и в народе многие предпочитают Клеопатру римским наместникам.

Ну а мы, солдаты, дай кое — кто из римской знати, последовавшей за Антонием в Александрию, были возмущены. Для того ли мы и наши отцы и деды завоёвывали эти земли, чтобы их без боя отдать египетской царице! Ведь оттуда текут в римскую казну подати, оттуда поступают к нам лучшие рабы. Из каких средств будет правительство выдавать нам жалованье и платить за землю, которую мы получаем при отставке, если Рим лишится своих восточных владений?

— А как здесь относятся граждане к власти Октавиана? — спросил солдат у плотника, внимательно слушавшего его рассказ.