Александр Быков - Эпоха Куликовской битвы

Упившаяся чернь, мягко говоря, «дразнит» татар, демонстрируя полную уверенность распоясавшейся толпы в своей безнаказанности.

«И в тот день к вечеру эти полки от града отступили, и на утро сам царь приступил со всею силою и со всеми полками своими под град. Горожане же с града узрев силу великую, убоялись зело. Татарове же таки и пошли к граду».

Итак, Тохтамыш подводит к Москве все свои войска и бросает людей на штурм каменных стен, зная, что князя Дмитрия в Москве нет, что город взбунтовался против Дмитрия и князь московский сбежал в Кострому. Если предположить, что поход был затеян ради того, чтобы уничтожить лично Дмитрия, то это шаг совершенно бесполезный, ведущий только к ненужным потерям в войске. Впрочем, царь мог счесть Москву легкой добычей. Первый приступ вполне можно объяснить как попытку взять город с налета. Но как объяснить остальные?

«Горожане же пустили на них по стреле, и они тоже стреляли, и шли стрелы их на град как дождевая туча. И многие на граде стоявшие и на заборолах от стрел падали, ибо больший урон приносили татарские стрелы, чем стрелы горожан, поскольку у татар стрелки горазды вельми. Одни от них стоя стреляли, а другие были обучены стрелять на бегу, иные с коня на полном скаку на обе руки, и также вперед и назад быстро без погрех стреляли».

Из описания боя прекрасно видно, что стрельба защитников города была полностью подавлена ответной стрельбой нападающих. Настолько выше был профессионализм и организованность осаждавших, что они сумели согнать обороняющихся с высоких каменных стен, подавить стрельбу горожан с доминирующих над местностью «заборол» (крытых галерей), из бойниц и башен.

Интересно, что среди войска осаждавших обнаруживаются не только конные профессиональные стрелки, но и не менее профессиональные пешие, эффективно стрелявшие как стоя, так и на бегу. Вряд ли татары Тохтамыша, прекрасно стреляющие с коней, на ходу, при скачке как вперед, так и назад, стали бы спешиваться, чтобы стрелять стоя, а тем более на бегу. Так себя вести могли только пехотинцы, но у Тохтамыша в войске, как уже было доказано выше, не было пехоты! Выходит, в осаде Москвы участвовали местные, русские, причем профессиональные «стрелки горазды вельми». Факт, на первый взгляд, удивительный. Но далее из летописи станет понятно, чьи это были войска.

«А другие от них сотворили лестницы и прислоняя их, лезли на стены. Горожане же воду в котлах кипятили и лили на них, и так сдерживали их. Отошедши они и снова приступали. И так три дня бились промеж собою до изнеможения. Когда татарове приступали к граду, близ приступая к стенам градским, тогда горожане, стерегущие град, сопротивлялись им, обороняясь: одни стрелами стреляли с заборол, одни же камнями шибаху на них, другие же тюфяки пущаху на них, а иные стреляли, натянув самострелы и били из пороков. Были же некие, которые и из самих пушек стреляли».

Итак, осаждающие, с помощью лестниц, пытались влезть на стены. Видимо, Москва давно и усердно готовилась к осадам и штурмам, котлы оказались под рукой, только воду вскипяти. Обычно эти котлы привешивались к специальным передвижным «журавлям», которые позволяли переместить котел так, чтобы вылить кипяток прямо на головы врагам. Еще для ошпаривания врагов использовались специальные желоба, по которым кипяток стекал в тех местах, где было удобно приставлять лестницы.

Оказалось, что уже установлены в нужных местах тюфяки (мелкокалиберная артиллерия, стреляющая обычно картечью) и пушки, и что картечь из этих орудий, нацеленных по касательной вдоль крепостных стен, легко выкашивает всех, желающих приставить к этим стенам лестницы. В то же время низкие точность, скорострельность и маневренность артиллерии конца XIV века явно не позволяли ей успешно конкурировать в перестрелке с лучниками осаждавших, иначе им бы не дали даже приблизиться к стенам. Самострелы, «пороки» (метательные машины типа арк-баллисты) и просто энтузиасты, кидавшие во врагов камнями со стен, конечно же, тоже сыграли свою роль. И главное — наверняка среди оборонявшихся присутствовали военные, имевшие реальный боевой опыт: князь Остей, бояре, их ближайшие сподвижники и воины. Они смогли организовать и направить в нужное русло деятельность горожан. Где советом, где вовремя подброшенным подкреплением, а где и личным примером они подняли боеспособность горожан до уровня, достаточного, чтобы не допустить прорыва осаждавших на стены.

«Среди них же был один некто горожанин московский, суконник, именем Адам, который был над вратами Фроловскими. Приметив и облюбовав одного татарина нарочитого и славного, который был сын некоего князя ордынского, напряг стрелу самострельную, выпустил ее внезапно, ею же и пронзил сердце гневливое, скорую смерть ему нанеся. И это была великая язва всем татарам, так что и сам царь тужил об этом».

Эпизод сам по себе показательный. Некий суконник Адам, судя по имени католик, генуэзец, изловчился и убил из арбалета знатного татарина. Видимо, этот меткий выстрел был самым существенным и важным успехом обороняющихся москвичей. Очевидно, что летопись писалась со слов очевидца (или самим очевидцем), так как на протяжении повествования мы не наблюдаем гор татарских трупов под стенами Москвы. Все меры москвичей по обороне не столько уничтожали живую силу противника, сколько отпугивали от стен опытных вояк, защищенных доспехами и умудренных боевым опытом.

«Так царь стоял у града 3 дня, а на 4 день обманул князя Остея лживыми речами и лживым миром, и вызвал его вон из града, и убил его пред вратами града, а ратям своим всем повелел окружить град со всех сторон».

Тохтамыш не ограничился первым штурмом Москвы. Убедившись, что город нельзя взять с налета, он тем не менее штурмовал его три дня. Причем ни слова не говорится ни о попытках блокады Москвы, ни о каких-либо осадных работах. А ведь известно, что Рязань, Киев, Владимир и многие другие русские города татаро-монголы брали с использованием стенобитных машин, «пороков» и прочих осадных технологий еще во времена Батыя. В 1345 году татары осаждали (правда безуспешно) Кафу, используя при этом осадные машины.