Андрей Бугаев - День «N». Неправда Виктора Суворова

Как бы отреагировал противник, наблюдая выдвижение и развертывание для скорого удара десятков наших танковых и стрелковых дивизий, предугадать невозможно. Скорее всего, немцы все же упредили бы Красную Армию. В то время как мехкорпуса еще только могли получить соответствующий приказ, вермахт завершал последние приготовления. В этом случае события развивалась бы по аналогии с тем, как все произошло в реальности. Разве что наша оборона оказалась бы более устойчивой и организованной 50.

. Но могли немецкие генералы и выждать, выдержать паузу. Ведь сосредоточение в Белостокском и Львовском выступах большинства наших механизированных корпусов было им только на руку! Скажу больше, на руку противнику были бы и наши наступательные действия. В этом случае вермахту не надо было тратить усилия на прорыв нашей обороны и охват советских войск. Вклинившись на вражескую территорию, они сами втягивались в мешок, подставляя под удар фланги. До какого-то момента противник отступал перед фронтом советских войск, но не на флангах , а потом, с легкостью перехватив пути от­хода, замкнул бы кольцо нами же созданного окружения. Так немцы действовали в танковом сражении под Дубно, то же приключилось и с армией Власова. Собственно, подобное нередко имело место на советско-германском фронте в первые год-полтора войны. То здесь, то там немцам удавалось проводить частные окружения наших частей и срезать вклинения.

А мы вот до самого Сталинграда неумелы . Ни в районе Демянска, ни даже под Ельней.

В той же степени все это может быть отнесено и к авиации. Не думаю, что удалось бы застать Люфтваффе врасплох. И рано или поздно немецкие летчики истребители, имевшие лучшую подготовку и двухлетний боевой опыт, завоевали бы господство в воздухе. А вслед за этим сотни «юнкерсов» и «хейнкелей» стали бы терзать наши войска, громя колонны, сжигая боевые машины и бензовозы. И проталкивая свои танковые клинья. На восток...

Есть все основания полагать, что и в случае «превентивного» удара, на первых порах, испытав горечь поражения, нам пришлось бы отступить. Ведь если под Дубно пять мехкорпусов, занимая выгодную позицию на флангах немецкого клина, нанося концентрические удары с разных сторон, не смогли не только разгромить, но и обескровить танковую группу Клейста, разве удалось бы им большее, случись прорываться через оборонительные порядки немцев и самим, вытянувшись огромным клином, подставить под удар обнаженные фланги? Если, находясь в более чем благоприятной ситуации, не смогли мы продвинуться на 20—30 километров, о какой «глубо­кой операции», о каком Оломоуце речь?

Гитлер сумел застать нас врасплох, утверждает В. Су­воров, потому что напал вопреки законам логики и здравого смысла. Вот если бы Красная Армия ударила первой, то уже в августе Берлин стал советским. Под Курском в ходе превентивного артналета советская артиллерия, казалось, сровняла передний край противни­ка с землей, а немцы пошли и прорвали нашу оборону и были остановлены лишь во встречном танковом бою под Прохоровкой.

Неужели не приходит В. Суворову в голову мысль, что все происшедшее в этом мире не случайно и были веские причины, чтобы столь масштабные события стали имен­но тазовыми, какими мы их знаем?

Немцы ведь не потому напали первыми, что опасались удара в спину, а просто чувствовали себя на порядок сильнее и не сомневались, что в течение 8-10 недель с СССР будет покончено. Да и Сталин ведь допустил рад необъяснимых ошибок не оттого, что хотел, чтобы стране были нанесены новые страшные раны, а режим его власти оказался на волосок от гибели. Он уверился, что слабее.

Это только кажется, что, напади мы первыми, и инициатива перешла бы в руки советского командования. Нет... Инициативой противник владел изначально, захватив ее задолго до начала военных действий. На 15 мая, в день, когда Сталину на стол легла докладная записка Жукова, мы даже не начали еще перебрасывать войска к границе. Ждали, как решит вождь. Немцы же могли нанести удар в любой момент, почти все у них было готово. Так уж устроен этот мир. В нем нападает сильнейший.

И еще. Не будем кривить душой. Нападающая сторона, как правило, имеет определенные начальные преимущества. Вполне допускаю, что с военной точки зрения превентивный удар был вполне целесообразен, и в этом случае мы вступили бы в войну в более благоприятной обстановке.

Но не следует забывать и другого. От Перемышля до Сталинграда многие сотни километров и без малого полтора года тяжелейшей войны. В приграничном сражении мы имели большое преимущество в технике, но потерпели поражение. После бомбежек, изнуряющих беспорядочных отходов, после катастрофических окружений от былого превосходства не осталось и следа. Не хватало не то что снарядов - винтовок! К зиме не только танки, но и противотанковые ружья высшее командование распределяло по фронтам поштучно! За счет чего же мы выстояли и даже сумели, опрокинув, отбросить немцев от Москвы? Только за счет того, что на защиту Отечества поднялся народ. Война стала личным делом каждого. Как в окопах, так и у станков. Женщины в тылу работали по четырнадцать часов в сутки не потому, что рядом незримо присутствовал НКВД, а просто от того, сколько они дадут фронту мин или снарядов, напрямую зависело, вернутся ли домой их мужья. И солдаты бросались с гранатами под танки и отогнали-таки фашистов от столицы вовсе не по указке Сталина. Отступать уже было некуда . Поражение же означало рабство и скорую гибель. Гибель не отдельных людей - государства и наций, составляющих его основу.

Каждый человек несет в себе вектор определенного мировоззрения и жизнедеятельности. Собственно функционирование государства и определяется равнодействующей этих векторов. Понятно, что модуль вектора Сталина огромен. У членов Политбюро гораздо меньше, но тоже велик. А вектор рядового гражданина едва заметен, да только их, рядовых, двести миллионов. И у каждого свои интересы и своя направленность. Жизнь потратил Сталин на то, чтобы выстроить их в колонны и заставить двигаться в указанном направлении. Но... разве можно контролировать броуновское движение?

Когда же вермахт устремился в глубь страны, когда отряды СС вкупе с отщепенцами начали сжигать бело­русские деревни, когда стало ясно, чем обернется «новый порядок», именно миллионы рядовых граждан на фронте и в тылу сделали все возможное, а зачастую и невозможное, чтобы отстоять независимость Родины. Удивительным образом векторы жизнедеятельности подавляющего большинства населения и власти совпали, и только лишь их равнодействующая позволила выстоять в критической ситуации и выстрадать сталинградский перелом.