Роман Гуль - Азеф

Сжав сверток, качаясь, Каляев шел медленными шагами с площади. Тело было в поту, ноги дрожали. У Никольских ворот его за руку схватил Савинков.

- Что же? Что? - прошептал он задыхающимся шепотом.

- Не мог... дети... - тихо проговорил Каляев. И в ту же секунду Каляев понял, какое преступление он совершил перед партией. Они молча шли к Александровскому саду. Каляев бессильно опустился на первую обмерзшую, заснеженную скамью.

- Борис, - проговорил он, - правильно я поступил или нет?

Савинков молчал..

- Но ведь нельзя же... дети... Савинков сжал руку Каляева.

- Правильно, Янек. Дети невиноваты. Но ты не ошибся, были действительно дети?

- Я был в двух шагах. Мальчик и девочка. Но я попробую, когда поедет из театра. Если один, я убью его.

Они долго сидели в Александровском саду. Вставали, уходили, приходили снова. Наконец начался театральный разъезд и у подъезда Большого театра заметались лакеи, выкликая экипажи. Замахали рукавами, раскричались извозчики зазывая седоков. Из дверей повалила, возбужденная музыкой Мусоргского, толпа шуб, дох, боа, муфт. Каляев, замешавшись в толпе, не спускал глаз с ацетиленовых фонарей кареты.

Девочка за руку с мальчиком прошли опушенными ножками. За ними шла пожилая женщина. Каляев узнал великую княгиню Елизавету. Следом шел высокий генерал-губернатор, и находу разлеталась его шинель на красной подкладке.

Проводив его взглядом Каляев ушел с Театральной площади.

22

Дора ждала в глухом переулке Замоскворечья. Издали она узнала ковыляющего "Мальчика". Савинков взял ее в сани и, молча, передал портфель с бомбами.

- Не встретил?

- Встретил. Но не мог, были дети.

Дора молчала, поправила на коленях портфель.

- Дора, вы оправдываете "поэта"?

- Он поступил, как должен был поступить.

- Но теперь вы снова будете вынимать запалы, разряжать, заряжать. Может произойти неудача. Вы опять рискуете жизнью и всем делом.

- Мы не убийцы, Борис, - тихо проговорила Дора. - "Поэт" прав. Разряжу и заряжу без оплошности.

Свободной рукой она подняла воротник шубки, мороз щипал за уши.

Они ехали по Софийке. Савинков вылез. Остаток ночи до синего рассвета провел в ресторане "Альпийская роза".

23

4-го февраля Савинков и Дора ждали Моисеенко, стоя за портьерой окна.

- Приехал, Дора, одевайтесь, - проговорил Савинков. Он был такой же бледный, усталый, впалые щеки, как у тяжко больного обтянули скулы, глаза обвелись темными кругами, став еще уже. Когда брал портфель, на этот раз с одной бомбой, Дора заметила как дрожат его руки. Она торопливо надевала шубу, шляпу.

- Не проезжал еще? - тревожно спросил Савинков, садясь в сани.

- До двенадцати нет, - ответил Моисеенко.

- Стало быть успеем. Теперь поедет в три.

- Куда везти?

- Да в Юшков же переулок! - раздраженно проговорил Савинков. - Поскорей, нахлестывайте!

"Мальчик", получив два удара, прыгнул галопом. С галопа перешел на возможно быструю, скверную рысь. Такой вихлястой рысью, тяжело дыша, вбежал в Юшков переулок. Тут у сумрачного дома Моисеенко остановился. Путаясь в полости саней вылезла Дора.

- Вы ждете у Сиу, на Кузнецком, так, Дора?

- Да, да, - проговорила она, не оглядываясь, идя. На следующем углу в сани сел Каляев, одетый прасолом, в поддевке, картузе, смазных сапогах. Они поехали к Красной площади.

- Янек, - говорил Савинков, - мы должны сейчас же решить, либо сегодня, либо надо отложить дело. Я боюсь, одного метальщика недостаточно. Может быть надо стать вдвоем? Но у нас сегодня один снаряд.

- Что ты говоришь! - возбужденно сказал Каляев. - Никакого второго метальщика не надо! Позавчера я был тоже один. Ну? И если б не дети, я кончил бы.

Савинков молчал, угнетенно, разбито.

- Ты настаиваешь именно сегодня и ты один?

- Да. Нельзя в третий раз подвергать Дору опасности. Я всё беру на себя.

- Как хочешь. Тогда надо вылезать, кажется, - сказал Савинков, оглядываясь, словно они ехали по совершенно незнакомому месту.

- Что это, Красная ? - спросил он.

- Красная, барин, - ответил Моисеенко с козел.

- Янек, в последний раз, ну, а если неудача? Тогда погибло дело?

Лицо Каляева раздраженное.

- Неудачи быть не может. Если он только поедет, я убью его, понимаешь?

Моисеенко остановил "Мальчика".

- Приехали, барин, - проговорил он, отстегивая полость.

Каляев вылез со свертком. За ним вылез с пустым портфелем Савинков и кинул в ладонь извозчику светленькую мелочь.

- Я к Кремлю, - тихо сказал Моисеенко. Савинков не ответил. Они шли с Каляевым по Красной площади. На башне Кремля старые часы проиграли "два".

- Два часа, - сказал Каляев.

- Ну? - проговорил Савинков. Каляев улыбнулся.

- Прощай, Борис, - сказал он и обнял его. Они расцеловались в губы.

Не обращая ни на что внимания, Савинков смотрел, как легкой походкой, не оглядываясь, уходил Каляев к Никольским воротам. Когда он потерял его, пробормотала "Куда же теперь идти?" Машинально пошел к Спасской башне. Возле башни сгрудились извозчики, не могли разъехаться и, выбиваясь из сил, ругались матерью.

Через Спасскую башню Савинков прошел в Кремль. И вдруг вздрогнул: у дворца стояла карета великого князя. Рысаки мотали головами. "Убьет", - и радость залила его сердце. Он быстро пошел из Кремля на Кузнецкий, к Сиу, где ждала Дора.

24

Он почти бежал по Кузнецкому. Сам не знал почему торопился к Сиу. Предупредить ли Дору, что покушение удастся? Вернуться ли с ней, чтоб видеть? Он сталкивался с людьми. Сердце билось.

Еще не дойдя, услыхал отдаленный глухой удар. И остановился у магазина Дациаро, будто рассматривая открытки. "Неужели Янек? Но почему так глухо?"

У Сиу сидели праздные москвичи, отводящие душу покупкой безделиц на Кузнецком мосту. Дамы пили кофе, ели пирожные. Савинков увидал Дору в глубине кафе. Перед ней стояла чашка.

- Пойдемте отсюда, - сказал он, странно скаля зубы, пытаясь сделать улыбку.

Дора поднялась. Взглянув в витрину окна, она увидела, что по улице бегут люди, кто-то машет рукамм, кто-то споткнулся, упал, тяжелый господин смешно перепрыгнул через него, убегая, за ним вихрем пробежали какие-то мальчишки.

- Что такое? - спросила Дора. Публика из кафе бросилась к выходу. Савинков стоял бледный.

- Да пойдемте же.

- Простите, мадам, вы, мадам, не заплатили, - подбежал лакей.

- За что? - спросила Дора.

- За кофе и за два пирожных.

- Пирожных я не ела, - сказала Дора, рассеянно шаря в сумочке.

- Кого?! - Что?! - Убило?! - Кого?! - закричали в кафе. Кузнецкий мост залился бегущими, все бежали к Кремлю.

Савинков сжал руку Доры, тащил ее сквозь толпу. От Никольских ворот площадь залилась людьми. Все молча лезли куда-то. Толпа, сквозь которую нельзя было пробиться, казалась Савинкову отвратительной. - Вот, барин, извозчик!