Роман Гуль - Азеф

Сена стояла мутная, в красно-зеленых отраженьях огней. Под мостом, сжавшись, скрипели баржи. Савинков ощутил запах яблоков. Нагнувшись, увидел баржи груженые яблоками. Постояв, он тихо пошел через мост - к Бурцеву.

4

В дверях квартиры Бурцева Савинков столкнулся с Бэлой, одетой в пестрое манто, остаток петербургской конспирации террора.

- Вы тоже сюда? - странно проговорила Бэла.

- Здравствуйте, Бэла, как вы бледны, вы нездоровы?

- А разве вы здоровы?

Не простившись, не здороваясь, Бэла зашелестела пестрым, дорогим манто, не шедшим к ее некрасивой фигуре.

- Очень рад, что зашли, Борис Викторович, - сидя среди книг, газет, фотографических карточек говорил Бурцев. - Вы меня уж простите, вас считаю ведь единственным честным противником. Садитесь пожалуйста, - улыбался выставленными зубами седенький, узенький Бурцев.

- То есть вы, Владимир Львович, полагаете, что есть товарищи, ведущие себя на суде нечестно?

- Темна вода во облацех, Борис Викторович. Не верю, конечно, чтоб кто-нибудь из ЦК знал об одновременной работе Азефа в департаменте. На суде я достаточно обрисовал атмосферу коррупции в ЦК, чтоб понять почему проходили мимо подозрений. Но посудите сами: всякому непредубежденному человеку после моего доклада ясно, Азеф предатель. И вот тут-то, простите за откровенность, ЦК делает фортель. Спасай мол самих себя! Спасай партию! Пусть, мол, даже Азеф и предатель, но оглашать - ни-ни. Произойдет восстание периферии против центра, потеря лавров, постов, чинов, орденов, - улыбнулся Бурцев. - Да что там говорить, партия конечно сильно закачается, может даже и не оправится. Вы понимаете, что произойдет когда везде будет напечатано: глава партии Азеф агент полиции. Ведь это же факт мирового масштаба, Борис Викторович! Небывалый случай в истории! Во всех странах заговорят.

- Если б это была правда.

- А это правда, Борис Викторович. Только партия не хочет роскоши правды. Партии выгодней другое, - Бурцев засмеялся, выставляя передние зубы, покарать Бурцева за роскошь правды.

- Хотите сказать - убить? - сказал Савинков, поняв зачем к Бурцеву приходила Бэла.

- Разумеется.

Савинков тоже слегка улыбнулся.

- Ведь становясь на партийно-генеральскую точку зрения, Борис Викторович, выход из дела ясен: - Азеф предал многих товарищей, но их уже повесили, стало быть - не вернуть. "Что прошло - невозвратимо". А разоблаченный Азеф покрывает партию позором. Так лучше покрыть сосновой доской Бурцева, чем позором партию. Концы в воду. А Азефа отвести под ручку: - поставь, мол, акт мирового масштаба с рекламой на весь мир - убей, мол, царя - реабилитируй себя и отойди в сторонку, поезжай, скажем в Южную Америку плантации разводить. Дегаев был много мельче и то во искупление грехов убил полковника Судейкина и получил индульгенцию. Ну а Азеф, знаете, многое может, хитрейшая бестия, голова не дегаевской чета. Царя-батюшку за милую душу кокнет и не вздохнет.

- Владимир Львович, - перебил Савинков, ему было трудно начать, ибо Бурцев говорил не переставая, - у меня мозги заворачиваются, когда я вас слушаю. Неужели вы действительно верите? Поймите же, что Азеф ни в чем не виновен. Это ваш кошмар, ваше наваждение. У всех нас мысли нет о подозрении, малейшего колебания нет.

- Какое же колебание, - захохотал Бурцев, - когда Бэла приходит и прямо говорит, что пустит мне пулю в лоб. Тут не до колебаний, знаете.

- Я пришел к вам говорить совершенно искренно, Владимир Львович. Скажите, как на духу; - неужто не наваждение? неужто ж вы сами то твердо, каменно убеждены?

- Каменно убежден, - проговорил Бурцев.

- Не допускаете мысли, что Лопухин с Бакаем играют с вами в игрушку?

- Хороша игрушка! Да знаете вы, что Бакай разоблачил до 30 провокаторов! Докопался до таких столпов, как польский писатель Бржозовский, властитель дум революционной молодежи! А Лопухин? Да вы бы видели его лицо? Для чего ему лгать? Ведь я же нашел его, а не он меня?

- Невероятно, - бормотнул Савинков, - ничего не понимаю, но ни на минуту, понимаете, ни на минуту не допускаю мысли.

- А кстати, где Азеф? - как бы не расслышав сказал Бурцев.

- На днях приезжает. Был в Испании.

- В Испании? Недурное местечко. А скажите, Борис Викторович, правда, что Карпович тоже едет в Париж?

- Писал.

- Убивать меня едет?

- Писал и это.

- Так-так, - проговорил Бурцев. - А знаете, как он освободился? Нет? Так я расскажу вам: - после бегства из Сибири, он встал во главе отряда в Петербурге, не правда ли? Ну, вот, его совершенно случайно арестовали на улице. Но Азеф, зная, что Карпович верит в него как в Бога и берется в меня стрелять, защищая его честь, не перебивайте, не перебивайте... вместе с Герасимовым отпускают его из тюрьмы. Да, да, посудите сами, какой вздор разыгрывается среди бела дня. Опасного террориста, шлиссельбуржца, убийцу министра Боголепова, главу отряда перевозит из тюрьмы в тюрьму околодочный на простом извозчике. Больше того, у аптеки околодочный, кстати сказать, переодетый Доброскок, "Николай золотые очки", слезает и говорит Карповичу: "посиди, я сейчас приду". - Выходит из аптеки, видит, что Карпович сидит, не догадался. Поехали дальше. Околодочный останавливается у какого-то магазина, опять "посиди". Но тут уж Карпович догадывается, бежит. И к кому же? Прямо на квартиру к Азефу.

- Вы хотите, стало быть, сказать, что полиция и Азеф отправляют террориста с незапятнанным именем убивать вас?

- Конечно! Именно так, Борис Викторович! А вы думаете, что в департаменте все уж так и лыком шиты. Да там, батюшка, такие Мак-Магоны сидят, такую тончайшую инквизицию разводят, что сам бы Торквемада в восторг пришел. Это маги, Борис Викторович, маги своей техники!

- Владимир Львович, невозможно, - засмеялся Савинков, - вы больны шпиономанией, больны! Маниакальные, навязчивые идеи! И всё сходится как в аптеке! Сверхъестественно и феноменально! Но поверить хитросплетению, не обижайтесь, никак не могу.

- Да я и не обижаюсь. Я же знаю, что если меня Карпович и Бэла не убьют до окончания суда, вы решительно во все поверите. Даже, пожалуй, Чернову и то придется поверить, хотя он этого, ух, как сильно не хочет!

- Если суд вас оправдает, мы пойдем на конфликт с судом, - вставая проговорил Савинков, - вы понимаете, что это не укладывается в голове. По-ни-ма-е-те? - сказал он, указывая на лоб пальцем. - А если это будет правдой, то надо понять и то, что все провокаторы взятые вместе не нанесли бы такого удара террору, какой наносите вы, террорист Бурцев. Ведь вы же сами сторонник террора?

Бурцев сделал вид, что не расслышал этой фразы и вставая сказал:

- Тогда б и суда не нужно. Только вот что, Борис Викторович, когда увидитесь с Азефом, так уж, простите за напоминание, о Лопухине ни слова.