Олег Трубачев - История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя

Все эти соответствия убеждают нас в том, что в русск. мизинец ‘палец’ мы имеем древний переосмысленный термин родства. Значение ‘палец’ вторично, ср. ряд других вторичных названий пальца в славянском: *раlьсъ , собств. ‘колышек, палочка’, *pьrstъ — причастная форма с нулевой ступенью корневого гласного от глагола и.-е. *prek- , слав. prositi. Аналогию семантическому развитию русск. мизинец ‘младший сын’ > ‘меньший палец на руке’ представляет образование нем. Magen ‘желудок’ (т. е. тоже — часть тела) < ‘родня’, ср. совр. Magenschaft ‘родня’. Перенос значения в этих случаях осуществлялся, вероятно, метафорически, ср. в нашем случае с русск. мизинец ‘меньший палец’: пять разновеликих пальцев на руке в какой-то мере могли напоминать детей разного возраста в одной семье. Достаточно вспомнить сказку-прибаутку о сороке-белобоке, оделявшей по очереди пятерых детей кашкой, которую обычно рассказывают маленьким детям, показывая на пальцах. Из прочих фольклорных ассоциаций — ср. малъчик-с-палъчик [255].

Вообще внимательное знакомство с терминологией родственных отношений неоднократно убеждает в тесной ее связи с названиями частей тела человека, причем нужно отметить, что связь эта выражается не-в образовании наших терминов за счет названий человеческого тела, как казалось бы естественным и как это считают некоторые исследователи. Напротив, фонетическое и семантическое развитие целого ряда слов недвусмысленно указывает на образование названий человеческого тела из материала терминов родства.

Поздним и чисто славянским образованием является слав. *otrokъ , название под батѧ ростка: ст.-слав. отуокъ ‘παις, παιδίον, παιδάριον, puer’, отрочишта παιδάριον, puer’, отроча ‘παιδίον, puer’, отрочица ‘puella’, отроковица παις, κόρη, puella’, отрочие ‘servus’, др.-сербск. отрока ‘puer’, др.-русск. отрокъ ‘дитя’, ‘подросток, юноша’, ‘дружинник, воин’, ‘слуга, раб, работник’, отроча ‘дитя’, отрочище, отрочищь ‘дитя, мальчик’, др. — польск. otrok 1. mezczyzna, wyrostek, mlodzieniec; 2. pacholek, dworzanin’, otroczatko, otroczek ‘chlopiatko, pacholatko’, otroczyca ‘dziewczyna, corka’, кашуб. woetrok , ‘chlopiec, mlodzieniec, syn’, в.-луж. wotrock ‘слуга, старший слуга’, полабск. vuotrok, vuotruok ‘Sohn’ словенск. otrok, otrocaj ‘дитя’, собир. otrocad ж. р. ‘дети’, болг. отрок ‘подросток’.

Этимология слав. *otrokъ проста и понятна. Это сравнительно позднее славянское образование мужского рода [256], сложение приставки ot- и rok- , ср. слав, rekti ‘говорить, сказать’ [257]. Таким образом, otrokъ = ‘не говорящий’, вернее ‘тот, кому отказано в праве говорить’ [258].

Слав. otrokъ [259]обозначало юношу, подростка, который еще не получил права голоса зрелого мужчины, что хорошо показывают данные этимологии, а также многие значения, засвидетельствованные письменными памятниками славянских языков. В отдельных языках имело место изменение значения, ср. значения ‘дитя’, ‘сын’ (последнее — в кашубском, полабском). Вполне закономерен переход значения в чешск. otrok ‘раб’.

Вообще же признак ‘не говорить, не говорящий’ довольно часто используется в названиях ребенка. Ср. лат. infans , причастная форма к глаголу for, fatus sum ‘говорю’ (и.-е. *bhā-) с отрицанием in- ‘не говорящий’; слав. *пе-тъlvje — чешcк, nemluvne , укр. немовля *дитя, младенец’ — из пе и mъlviti ‘говорить’. В формальном отношении слав. nemъlvje является причастием настоящего времени [260], и к нему полностью подходит объяснение, которое X. Педерсен дал, — на наш взгляд, не для всех случаев правильно — ряду славянских образований на −et- (см. выше). Слав. *nemъlvje ‘не говорящий’ могло играть роль своеобразного эпитета при названии ребенка [261].

Из прочих названий: слав. *molde, −ete , производное от о.-слав. *moldъ , русск. молодой , произведенного, в свою очередь, от *mol- , и.-е. *mel- ‘молоть, дробить, размягчать’ [262]с помощью индоевропейского суффикса −dh- , с первоначальным значением результата, достигнутого состояния [263]. Таким образом, *тоldъ = ‘мягкий, нежный (только в возрастном смысле)’. Образование *molde: ст.-слав. младѧ ‘infans’ носит уже определенно уменьшительный характер (как необходимое уточнение вследствие весьма широкого значения слав. *тоldъ , ст. — слав, младъ ). От *тоldъ известен целый ряд производных, обозначающих ребенка: ст. — слав, младеничиштъ ‘infans,’ младеништа ‘νήπιος, infans’, младеньць νήπιος, βρέφος, infans’ младеньчишта ‘puer’, младица ‘νεανίς, puella’, младишта ‘νήπιος, infans’. Болг. диал. истърсак, изтръсък, истришок ‘последний ребенок’ [264], образное обозначение (из-търся ‘высыпать, вытряхнуть’), испърдок то же, сербск. диал. беба, бебу ‘младенец’ [265], польск. диал. byxy ‘маленькие дети’, smarkwc ‘мальчик’ [266], xoca ‘дитя’, x u odak ‘маленький мальчик’ [267], surek ‘подросток’ [268].

Такая же спорадичность второстепенных названий ребенка известна балтийскому, ср. литовск. kudikis ‘ peбенок ’, объясняемое заимствованием из слав. хиdъ или родственных форм [269]; вост. — литовск. sisava ‘Ansammlung kleiner Kinder’, отмеченное Я. Отрембским, которое Ф. Шпехт объясняет как u- основу *sisus , ср. др.-инд. sisu- ‘дитя, юный’ [270].

Для обозначения сына славянский язык располагает древним термином synъ , восходящим к *sūnus, — общему для ряда индоевропейских языков названию сына. Сюда относятся: ст.-слав. сынъ , др.-русск. сынъ , русск. сын , укр. син , белор, сын , польск. syn , диал. synek ‘chlopak’, ‘mezczyzna niezonaty, mlodzieniec’, н.-луж. syn , полабск. suonka , чешск. syn , диал. synca ‘dite, synecek’, syncoch ‘synecek’, synek ‘hoch’ [271], словацк. syn , словенск. sin , др.-сербск. сынь , сербск. син , болг. син.

Исходное и.-е. *sūnu-s имеет ту редкую среди индоевропейских терминов родства особенность, что его этимология давно выяснена и всеми без исключения принята: от и.-е. *seu-, *sū- ‘рождать’, ср. санскр. sūte ‘рождает’, с другими суффиксами — санскр. suta-h ‘сын’, греч. υίύς, υίός ‘сын’, тохарск. В soya ‘сын’ [272]. Тем не менее детали словообразования, а также отклонения от общей формы представляют значительные трудности. К. Бругман [273]предполагает сосуществование параллельных индоевропейских форм *sūnu-s и *suiu-s , которые принадлежат не к тем терминам родства, которые он называет «неэтимологизируемыми» (*pətēr, *mātēr, *dhughətēr) , а к словам типа др.-инд. putra-s, jata-s. Поэтому сосуществование *sūnus, *suius Бругман сравнивает с сосуществованием тоже различно оформленных лат. pūer, pūtus, pūsus ‘мальчик’. Эти производные от и.-е. *sū- взаимно вытесняли друг друга в отдельных языках. В и.-е. *suiu-s видят столь же древний, как и * , термин, получивший преимущественное распространение в отдельных индоевропейских языках: тохарск. В soya , греч. υίός [274]. Последнее обычно расценивают как преобразование ū- основы υίύς [275].