Олег Трубачев - История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя

К. Бругман в специальном исследовании, посвященном формам этого слова [756], ставит в один ряд арм. kin , ирл. ben , слав, zena как формы с гласным полного образования в корне, по отношению к которым формы греч. γυνή, ирл. род. п. ед. ч. mna , санскр. gnā , авест. g ə na- представляют различные ступени редукции корневого гласного, при сохранении в слав. zena древнего вокализма корня. Другую древнюю особенность слав. zena нужно видеть в сохранении a- основы, перестроенной, например, в готск. qino , род. qinons , греч. γυνή, род. п. γυναικός [757]. А. Мейе, напротив, усматривает в славянской а- основе позднее выравнивание древней аномальной флексии [758].

С этими исследователями можно согласиться лишь в констатации многочисленных аномалий в формах индоевропейского названия женщины, но нельзя не видеть, что К. Бругман в сущности не может объяснить различий между отдельными формами. Сейчас на основании обобщающих исследований Ю. Куриловича об индоевропейском чередовании звуков с участием ларингального можно внести существенные поправки в объяснение разбираемых форм. Дело в том, что участие ларингального объясняет, по-видимому, не только аномалию флексии, но и аномалию вокализма корня. Все противоречивые индоевропейские формы этого слова объясняются из общей исходной формы, содержащей нулевую ступень корневого гласного в соседстве со слогообразующим сонантом n: *gn-. Совершенно закономерным такое сочетание может быть в положении перед согласным, в то время как перед гласным возможно только gn-. Этим согласным в нашем слове мог быть ларингальный: отсюда исходная общеиндоевропейская форма: *gnə- [759]. В таком случае непосредственно продолжают эту исходную нулевую ступень санскр. gnā , греч. γυνή (υ в греческом слове представляет вокализацию индоевропейского лабиального элемента при задненебном согласном: gunā < *g u nā). Вокализм остальных форм слова объясняется в рамках общей тенденции морфологической замены нулевой ступени в положении перед гласным, т. е. значительно позже падения индоевропейского ларингального согласного, ср. также типичное расхождение в способах замены: с участием гласного о в южных языках — арм. kanayk , ‘женщины’, греч. диал. βανά, с участием е в северных — готск. qino , слав. zena. Значит, ни флексия, ни корневой вокализм слав. zena не являются архаическими в полном смысле слова.

Непосредственно сюда примыкает сложный вопрос о вероятной этимологической принадлежности нашего слова. К. Бругман был прав, видя в греч. γυνή и родственных образованиях «весьма изолированное имя, которое имело различные производные, но не имеет близкого по корню первичного глагола…» [760]. Целиком надо согласиться с Бругманом и в том, что греч. γυνή и известный корень и.-е. *gеn- ‘рождаться, становиться’ (греч. γίγνομαι) трудно объединить [761], хотя это делалось неоднократко, ср. соответствующую статью в польском этимологическом словаре А. Брюкнера. Упомянутому сближению определенно противоречит последовательно выраженная палатальность задненебного в и.-е. *geп- и продолжающих его формах и не менее последовательная велярность задненебного в названии жены, женщины: слав. *gena > zena (иначе было бы *zena). Правда, еще И. Шмидт пытался объяснить соотношение этих корней «смешением двух рядов задненебных» в формах одного и того же корня, причем противопоставление обозначилось в плане противопоставления сильных и слабых форм: так, велярный g И. Шмидт прослеживает последовательно в слабой форме санскр. gnā , авест. g ə na , греч. γυνή, βανά, др.-ирл. род. п. ед. ч. mna и — под их влиянием — в сильной форме ст.-слав. жена , др.-прусск. genno , вместо ожидавшегося ввиду авест. zizananti ‘gignunt’, литовск. zentas , ст. — слав, зать — ст.-слав. *зена [762]. Сюда же относит И. Шмидт слав. gos-podь , литовск. gen-tis ‘родственник’, gimu, gimti ‘рождаться’, которые он также объясняет из слабых форм с редуцированной ступенью гласного и велярным g.

Тем не менее отношения этих двух корней остаются неясными, хотя возможность семантического соприкосновения слов с аналогичными значениями вполне реальна, ср. древнеиндийские формы, продолжающие и.-е. *gеn- ‘рождать(ся)’: jaya ‘женщина, жена, супруга — ‘существо, в котором, через которое осуществляется продление рода’, ср. глагол jāyate , как понимали эти формы еще сами индийцы, сюда же jdnī (Веды) ‘жена’ [763]. Ср. экспансию форм с g- среди литовских слов, сблизившихся по значению: литовск. gentis ‘родственник’ вместо *zentis (ср. zentas , лат. gener ‘зять’) под влиянием литовск. gimti ‘рождаться’, имеющего иное происхождение: и.-е. *g u en-/m- ‘приходить’ [764].

В силу большой фонетической близости и.-е. *g u enā [765]‘жена’ и и.-е. *g u en- приходить’, лат. venire , нем. коттеп , некоторые этимологи видели в и.-е. *g u enā ‘женщина, жена’ название, построенное на соответствующем исходном значении: *g u enā = ‘пришлая’, ср. лат. venire , литовск. genu ‘гоню’ [766]. Сюда же примыкает этимология слова, предложенная И. Левенталем [767]: и.-е. *g u enā (sic!) = ‘та, за которой гонятся’, ср. др.-ирл. benim pulso, ferio’, ст.-слав. женѫ ‘διώκω, καταδιώκω’ т. е. значение слова восходит к эпохе умыканий, знакомых довольно поздно еще древним пруссам. Отсюда он предполагает существование др.-прусск. gintas ‘Mann’ по выражению dyrsos gyntos ‘Frommann’, а в литовск. Gintas (имя собственное) видит древнее значение *’persecutor’. Рассуждения Левенталя основываются на недостаточно проверенном материале. Опуская здесь вопрос о восстановлении упомянутых названий ‘мужчина’ — ‘преследователь в древнепрусском и литовском [768], укажем, что предполагаемое значение *g u enā = ‘пришлая’ (ср. лат. venio) может исходить только из *g u en-/m- ‘идти, приходить’, лат. venio , нем. коттеп. Сопоставление же с литовск. genu , а равно и ст.-слав. женѫ ‘гоню’ без надобности усложняет дело и серьезно расходится с сущностью изложенных этимологии: и.-е. *g u hen(i)ō объединяет греч. θείνω, φονεύω, хеттск. kuen- , все — со значением ‘бить, убивать’, сюда же с известным изменением значения и литовск. genu , ст.-слав. женѫ ‘гнать’, собств. ‘гнаться за кем-либо с целью убить’. Это сопоставление дало бы маловероятное значение и.-е. *g u enā , слав. zena: ‘та, которую убивают (гонятся, чтобы убить)’. Очевидно, эта этимология ошибочна [769].

О наконечном ударении и.-е. *g u enā , унаследованном слав. zena , русск. жена , см. исследования Микколы [770]и Ю. Куриловича [771].