Элизабет Бартон - Повседневная жизнь англичан в эпоху Шекспира

Шекспировский Хотспер относился к подобному типу людей столь же нетерпимо, как и Харрисон.

Он называл их «попугаями» и рассказывал, как после битвы при Гольмдоне, когда он сам был без сил от гнева и усталости, к нему

Юного сэра Генри Перси должно было оскорбить выражение «какой-то лорд» и «надушенный, как модистка». Но слово milliner означало вовсе не производителя и торговца шляпами — так называли торговцев различными мелкими изделиями, украшениями и безделушками, особенно теми, что привозили из Милана: перчатки, ленты, украшения и духи. Торговля подобными товарами шла очень оживленно по всей стране.

В тот век душились с тем же энтузиазмом, что и приправляли пищу. У Елизаветы, как нам известно, был прекрасный нюх и «ничто не оскорбляло ее больше, чем неприятный запах» (92) . Но это было явным преувеличением, потому что в тот век слишком чувствительное обоняние было явным недостатком сродни физическому, если только человек не владел секретом, как нейтрализовать плохой запах с помощью приятного. Тогда верили, что плохие запахи вызывают болезни и чтобы оградить себя от опасности, надо постоянно окружать себя ароматами духов. Считали, что специально приготовленные ароматы могут оказывать профилактическое действие, во время чумы от каждого домовладельца в Лондоне требовали, чтобы он поддерживал огонь под обеззараживающими благовониями.

Задолго до рождения Елизаветы Томас Нортон, алхимик из Бристоля, написал книгу «Правила алхимии». Вот отрывок из этого произведения, рассказывающий о ценности ароматов:

Оставив в стороне сведения о кобылах, рыбах и авторах, мы видим, что старая теория «о вредоносных запахах» и об «уровнях» запахов получила дальнейшее развитие. Интересно также наблюдение автора, что приятные запахи смешиваются между собой, тогда как отталкивающие перекрывают друг друга. В свете этих теорий кажется оправданным появление на поле боя надушенного господина, держащего в руках «склянку с мускусной струею».

Псевдонаучное и медицинское объяснение ценности ароматов можно обосновать или извинить неожиданно возросшим количеством духов, которые использовали в то время, но главным фактором было увеличение торговли с другими странами. Как после завоевания Римом Ближнего Востока и африканского побережья Средиземного моря в употребление вошли ароматические масла и мази, так и открытие новых торговых путей и кругосветные путешествия обеспечили приток в Англию большого количества специй, амбры, цибетина и мускуса.

На протяжении многих веков итальянцы считались лучшими парфюмерами Европы, но англичане тоже смогли завоевать славу мастеров в этом деле. Даже мать султана Амурада III, султанша Валиде, отправив Елизавете в подарок халат, пояс, два платка с восточным узором, отделанных золотом, три шелковых платка, ожерелье из жемчуга и рубинов и брильянтовую диадему, в свою очередь попросила прислать ей английский шелк или шерсть, английскую косметику и особенно разные эссенции для лица и ароматное масло для рук.

Естественно, у английских женщин были самые лучшие эссенции, ведь они изготовляли их из местных трав и цветов. В каждом большом доме было специальное помещение для дистилляции, где по старинным рецептам, передаваемым из поколения в поколение, готовили ароматическую воду, лекарственные средства и эликсиры. Камеристки королевы были обязаны владеть искусством дистилляции. Должно быть, им приходилось каждый год производить сотни галлонов розовой воды, которую использовали повсеместно — от кулинарии до косметологии. Ее разбрызгивали в комнатах, на мебель, протирали ею лицо, смачивали волосы и руки, поэтому розовую воду хранили в бутылочках с перфорированной крышкой. У Елизаветы был очень красивый сосуд для розовой воды, вырезанный из агата. Эти бутылочки, как и коробочки из алебастра, дерева, серебра или золота, в которых хранили косметику и духи, были простыми или богато украшенными — все зависело от достатка и религиозных убеждений владельца.

Ничего удивительного, что нашлись те, кто утверждал, будто бы ароматическая вода обладает различными необыкновенными свойствами. Один из них, Ральф Раббардс, называвший себя «усердным джентльменом и специалистом в искусстве алхимии», послал королеве несколько замечаний по поводу «самых приятных, удобных и редких открытий, которые я сделал в процессе долгого изучения и дорогостоящих занятий, и я готов поделиться ими за небольшую плату» (93) . Среди этих редчайших открытий: «наиболее благотворная и совершенная вода чистейшего качества получается из ароматных цветов, фруктов и трав в результате дистилляции; очищенная и ароматизированная, чистая, как хрусталь, она сохраняет свои свойства, вкус и аромат в течение многих лет. Одна ложка такой воды более полезна, чем целый галлон, для правителя и аристократа, а также для всех, кто заботится о своем здоровье».

Раббардс не уточнил, какие именно секреты удалось открыть ему лично, а только предостерег от воды, которая была получена до него в результате «неумелой дистилляции» и «была отравлена из-за плохого качества металла, из которого был сделан сосуд для перегонки», а потому «причиняла больше вреда, чем пользы». Он настоятельно рекомендует свою собственную воду из фиалок, левкоев и гвоздик не только по причине выдающихся ароматических и медицинских качеств, но также из-за ее свойства «делать кожу чистой и блестящей и поддерживать ее в этом превосходном состоянии».

Эти приятные ароматические эссенции, пользовавшиеся таким огромным спросом, представляли собой простые и незамысловатые духи наподобие современной туалетной воды. Тонкие, легкие, освежающие ароматы мог производить практически каждый, в чьем распоряжении были сад и пригоршня специй. Более сложные по составу духи были и более трудоемкими, но их аромат был поистине ошеломляющим. Поскольку алкоголь и спирт тогда еще не использовали ни для получения эфирных масел, ни в качестве закрепителя, духи хранили либо в сухом виде, либо в виде густой сиропообразной жидкости. К последнему виду относились и любимые духи Генриха VIII. Для их приготовления требовались по шесть ложек розового масла и розовой воды, четверть унции сахара, к которому добавляли два грана мускуса, и унция серой амбры. Все это нужно было «мягко» проварить в течение пяти или шести часов, и только после этого продукт был готов к употреблению. Подобные духи, должно быть, имели очень сильный запах.