Юрий Пивоваров - Традиции русской государственности и современность. Лекции.

И в этих условиях, в этих условиях, при общей бедности, и при том, что мы всегда были открыты, да и по сей день открыты для разных нападений, поскольку ничем не прикрыты природно, был очень маленький прибавочный продукт. То есть люди производили, но из того, что можно разделить и инвестировать в дальнейшее развитие, оставалось очень мало. И из-за этого выросла роль государства. Поскольку богатство мало и на них претендентов много, то исторически так сложилось, что государство сказало: лучше я буду контролировать и раздавать. Лучше я буду определять меру потребления, меру раздачи, меру сохранения и так далее. И куда инвестировать небольшие ресурсы. И это тоже одна из подоснов развития такого особого государства. Такого особого типа власти, который у нас.

Одно из самых больших, конечно, влияний на развитие наших институтов государственности произвела Золотая орда. Монгольское нашествие. Об этом написано масса всего. Да? И раньше в школах нас учили, в советских. Я не знаю, как сейчас в постсоветских учат. Что татаро-монгольское завоевание остановило развитие России, там, и те-те-те-те. Все в этом направлении. Все очень плохо. Потом уже мы узнали, что есть другая точка зрения. Что есть, вернее, были, они уже умерли, русские философы, евразийцы, которые утверждают: наоборот, монголы сделали великое дело. Они нас спасли от растленного влияния Запада. Они сформировали нашу душу. Они сформировали наши политические порядки, системы и прочая, и прочая. Правда, есть еще одна точка зрения. Третья. Она принадлежит лучшему российскому историку всех времен, Василию Осиповичу Ключевскому. Который вообще говорил, что не переоценивайте значение монголов. Монголы влияли только на элиту, на верхи. Народ ничего не знал. Думаю, что мой любимый историк Ключевский не прав. И во многом, конечно, правы вот эти обе точки зрения, что, да, монголы, конечно, остановили наше развитие. Да, конечно. Монголы, кстати, действовали очень грамотно. Они уводили, как мы знаем, из русских городов людей грамотных. Поскольку они понимали, что знание -- сила. Они уводили каменщиков, потому что деревянный кремль или деревянные ворота и стены взломать легче, чем каменные. То есть все было очень грамотно. Но монголы, действительно, сыграли огромную роль в русской истории. То есть, той истории, которая уже после Киевской, Московской Руси. И когда, например, сегодняшние украинские историки говорят, что вы, москали, не есть наследники Киевской Руси, это мы на Украине наследники Киевской Руси, а вы наследники Золотой орды... Хорошо, да. Мы наследники Золотой орды. Да, во многом современная Русь, Московская, потом Петербургская, советская и сегодняшняя являются, в том числе, и наследницей Золотой орды, хотя и Киевской Руси тоже, безусловно. В этом они не правы. Но мы не должны отказываться и от этого наследства, от этого наследия. Поскольку мы его получили.

В двадцатом веке, я вам это уже говорил, цитировал про Бердяева. Его младший современник и не менее замечательный философ, Георгий Федотов, Георгий Владимирович Федотов, тоже в эмиграции жил и умер после революции, сказал. Он комментировал конец монголо-татарского ига. Вот, что произошло. Да? Тысяча четыреста восьмидесятый год, как нас учили в школе. Конец татаро-монгольского ига. Хотя оно, на самом деле, продолжалось дальше. Но не важно. Какой фразой он все подытожил? "Ханская ставка была перенесена в Кремль". Ханская ставка была перенесена в Кремль. То есть хан переехал в Кремль. То есть Москва отатарилась, омонголилась, и русский царь, русский великий князь -- это хан. В известном смысле, он, конечно, прав. Разумеется, вне всякого сомнения. А в чем дело? А дело в том, что, находясь два с половиной столетия под монголами, русские князья, приезжая, ну, в основном, в Сарай, да, когда уже была Золотая орда, то есть западная часть Монгольской империи, они встречались с каким-то совершенно невероятным типом власти, который они раньше не видели ни в Европе, ни у себя на Руси. Это был невероятный объем власти у одного человека. Вот монгольский тип власти, это когда один человек все, а все остальные -- ничто. Он может все абсолютно. Все остальные -- его родственники, его дети, жены, там, я не знаю, кто, там, князья, -- это, вообще, никто. Ничто. Их не существует. Он один субъект. Остальные -- ничто. Это не было характерно для древней Руси. Но вот столетиями находясь в таком, в творческом политическом общении с монголами, русские князья стали привыкать к такому типу власти. Причем дело не только в одном объеме. Власть -- это очень сложная, вообще, такая субстанция. Да? Власть -- это всегда насилие. Да? Ну, применить власть. Та же власть родителей в семье. Да? Или, там, я не знаю, в каких-то дружеских... Старший друг и младший друг. Его власть. Власть преподавателя по отношению к студентам. Даже здесь есть элементы насилия, а когда мы говорим о государстве и политике, тем более. Но власть -- это и договор. Вот современная власть в Европе и на Западе, она имеет элементы и насилия, но и договора. Когда мы заключаем договор: да, я тебе подчиняюсь, но на таких условиях. Я рабочий, работаю у тебя на заводе. Но вот, условия такие. Такая оплата, такая, так сказать, социальная помощь, и так далее. То есть, есть договор. Самоограничение. Я уступаю тебе, ты уступаешь мне. Монгольская власть полностью отрицает всякий договор. Всякую конвенцию. Всякое сотрудничество и согласие между двумя. Монгольская власть -- это исключительно власть насилия. И, вот. Они тоже не плохие. Они не хуже и не лучше других. И мы не хуже и не лучше других. Но так в кочевнических империях по-другому, видимо, было нельзя. И вот русские перенимают это. Русские цари, русские великие князья постепенно перенимают именно эту культуру власти. Именно этот тип власти. Именно это политическое отношение. И это становится все сильнее, сильнее, сильнее. И даже уже впоследствии, во времена, так сказать, более близкие к нам, в такие цивилизованные и красивые. Был такой император Павел Первый. Да? Это сын Екатерины и отец Александра Первого, которого убили, который правил недолго. Он был человек по-своему совершенно замечательный. "Наш романтический император", называл его Пушкин. Он однажды, беседуя с французским послом, сказал ему: "В России только тот что-то означает, с кем я разговариваю. И только тогда, пока я с ним разговариваю". Это очень точная формулировка русской власти. Вот как она началась тогда, так она идет дальше, дальше, дальше. И вот, посмотрим. Ну, есть. Мы посмотрим на двадцатое столетие и увидим то же самое. Вот этот вот тип власти, который формировался и монгольским влиянием, вот этими природно-климатическими условиями и многим другим. Он просуществовал и существует. И это очень важно понять. Как бы ни менялась власть. Царская империя, республика, советская или система, или Российская Федерация, тем не менее, мы видим в меняющихся формах одно и то же содержание, одну и ту же субстанцию.