Владимир Хабур - Мирное время

Ленька опустился на стул. Антон вышел, оставив посредине комнаты лужу натекло с дождевика.

Ленька тяжело поднялся, оделся по-дорожному и пошел в караван-сарай. Он выбрал там себе выносливого коня и рысью выехал на дюшамбинскую дорогу.

Дождь не прекращался. Ходыча до конца работы пробыла в женотделе, а потом, не заходя домой (боялась встретиться с Ленькой), пошла в караван-сарай. Ей оседлали коня, она с трудом взобралась на него - мешал живот. Конь сразу пошел крупной рысью. Дорога тянулась среди высоких камышей. Дождь холодными струями бил в лицо, капли воды попадали за воротник.

Ходыча подъехала к парому уже в темноте. Ссылаясь на важное государственное дело, она уговорила паромщиков перевезти ее на другой берег. Паром медленно перевез ее через темную, бурлящую реку. На берегу в чайхане Ходыча пролежала всю ночь с открытыми глазами, промерзшая и голодная.

Ночью дождь было прекратился, но утром полил снова. С гор неслись бурные, желтые ручьи. Ходыча не стала ждать, пока кончится ливень. Она снова взобралась на коня и поехала. Дорога пошла ущельем. Ни одна живая душа не попадалась навстречу. Только вдали она увидела одинокого, стоящего под дождем всадника.

"Наверно, попутчика ждет", - обрадовалась Ходыча. Она боялась продолжать путь в одиночестве.

Когда она подъехала ближе и взглянула на всадника, у нее сжалось сердце: это был Ленька...

Натянув повод, Ходыча молча проехала мимо. Затем пустила коня в галоп. Сзади послышался топот. Ленька догонял ее.

- Что, едешь на меня доносить? - крикнул он срывающимся голосом.

Ходыча молчала. Они скакали рядом. Холодный ветер бросал в лицо пригоршни дождя.

Ленька схватил ее коня за уздечку и остановил.

- Ходыча, подумай, пока не поздно, - сказал он хрипло. - Ты же моя жена.

- Я не твоя жена теперь, - ответила Ходыча.

- Ты мать моего... нашего ребенка!

- У ребенка не будет отца.

- Ну, если так... Тогда и ребенка не будет!

- Почему?

- Потому что не будет матери.

- Ты что, угрожаешь?

- Нет. Предупреждаю.

Ходыча дернула повод. Конь взвился на дыбы и вырвал уздечку из Ленькиных рук. Ходыча поскакала вперед.

- Ходыча! Остановись! - крикнул Ленька, но она скакала дальше. Тогда он пришпорил коня и догнал ее.

Они снова поскакали рядом.

- Чего ты хочешь, Ходыча? - спросил Ленька. - Вернись обратно. Хочешь, мы уедем с тобой за границу. Хочешь, уезжай в Москву. Я дам тебе столько денег, что тебе и не снилось. Зачем тебе ссориться со мной? Ты, кажется, любила меня когда-то?

- Мне ничего от тебя не надо, - ответила, задыхаясь, Ходыча. - Ты враг. Прочь с дороги...

- Ходыча! Я обещаю бросить все. Я уйду из организации. Сохраним нашу любовь. Не выдавай меня. Клянусь, я искуплю свою вину.

Ходыча подхлестнула коня.

- Ну, берегись, сволочь!

Ленька вытащил из кармана наган и выстрелил в спину Ходыче. Револьвер дал осечку. Ленька со злобой ударил коня каблуками и поскакал рядом с Ходычей. Выбрав момент, он сунул наган ей к лицу и трижды выстрелил в упор. Ходыча откинулась назад и упала на землю. Испуганный конь поскакал дальше.

Ленька спешился, подошел к лежащей на земле Ходыче, взял ее выпачканную в грязи руку со шрамом. Пульса не было. Он медленно опустил руку Ходычи на землю, поправил сбившееся на коленях платье и, вскочив на коня, поскакал в горы.

Дождь усилился. По дороге потекли мутные потоки воды.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

ОНИ ЕЩЕ ВСТРЕТЯТСЯ

Хмурым весенним утром обоз арбакешей ехал от переправы Кызыл-Кала в Дюшамбе. В ущелье возчики наткнулись на труп женщины. Они положили мертвую на арбу и привезли в больницу. Доктор Моков узнал ту самую девушку, которая не так давно лежала здесь с разрезанной рукой. Он позвонил Маше, и вскоре комсомольские работники собрались в морге.

Моков установил смерть от револьверных пуль. Несомненно, Ходыча стала жертвой басмаческого нападения. Создали комиссию по организации похорон. Председателем назначили Машу. Она распоряжалась, поминутно вытирая набегавшие слезы. В мастерской срочно сколачивали гроб, девушки вышли за город - плести венки из полевых маков и тюльпанов.

Ленька вернулся домой перед рассветом. Заснуть он так и не смог, а утром пошел в женотдел и с возмущением заявил, что посылать в командировку жену, даже не уведомляя об этом мужа, - безобразие. Где Ходыча?

В женотделе удивились. Ходычу никуда не посылали. Начались поиски. Вскоре из Дюшамбе вернулся окружкомовский шофер. Он сообщил, что по дороге встретил арбакешей, которые нашли в ущелье труп женщины. Приметы подходили.

Ленька помчался в Дюшамбе. На окраине города, у хлопкового завода, он отпустил машину и пошел пешком. В этот ранний час улицы города были тихи и пустынны.

На крыльце какого-то дома сидела старушка-нищая. Она гнусаво тянула сиплым голосом:

- Христа ради, подайте... Подайте, христа ради...

Ленька давно знал эту нищую. О ней ходили плохие слухи. Говорили, будто она содержит притон, а нищенствует, чтобы удобнее зазывать клиентов. Ленька ей никогда ничего не подавал.

А сейчас, повинуясь какому-то безотчетному чувству, он сунул руку в карман и бросил старухе медную монету. Ленька прошел несколько шагов и обнаружил в кармане еще монету. Он вернулся и отдал ее старухе. После этого он почувствовал себя бодрее и даже начал что-то насвистывать.

"Пронесет", - подумал он.

За поворотом послышалась песня. Из-за угла вышли девушки. Они пели негромко, задумчиво и красиво.

"Хохлушки", - определил Ленька.

Девушки подошли ближе. Все они были крепкие, краснощекие, в тугих ситцевых платьях. Посредине шла красивая загорелая девушка с коротко подстриженными светлыми волосами. Ленька оценивающе посмотрел на нее.

- Подходящая девчонка. Жаль, не время заниматься...

Хоронили Ходычу днем, после работы. Красный гроб поставили на машину. На гроб положили венки из ярких маков и весенних полевых цветов.

Ленька медленно шагал за гробом с опущенной головой. Позади шли друзья Ходычи, знакомые и совсем незнакомые люди - молодые и старые. Духовой оркестр неумело играл какую-то печальную мелодию.

Доктор Моков выделялся в процессии своим черным траурным костюмом. Он одной рукой поддерживал Машу, другой - опирался на сучковатую палку.

- Вот, милая девушка, - говорил он Маше, - вот трагедия врача. Ее привезли ко мне в весьма печальном состоянии. Мы с вами выходили ее, поставили на ноги. Зачем? Чтоб какие-то мерзавцы сделали с ней такое, чему уже и мы с вами не можем помочь.

- Тише, доктор, дорогой... - шепнула Маша, показав на идущего впереди Леньку. - Ведь ему тяжелее, чем нам.

- А кто этот молодой человек? - спросил доктор.

- Муж. Они совсем недавно поженились. И такой страшный удар.

Процессия приблизилась к кладбищу.