Наум Синдаловский - Мифология Петербурга: Очерки.

И, наконец, третье, известное из литературы «Козье болото» было вблизи современной улицы Костюшко в Московском районе.

К таким же, в значительной степени утратившим свою коммуникативную функцию топонимам, следует отнести «Мокруши» – постоянно затопляемый при малейших наводнениях район вокруг Князь-Владимирского собора на Петроградской стороне.

В начале XVIII века обочины Боровой и Разъезжей улиц украшали высокие пни, оставшиеся от вырубленного при прокладке улиц леса. С тех пор этот район называли «Пеньками», или «Большими пеньками». А широко известный в современном Петербурге топоним Пески издавна принадлежит наиболее возвышенной, с сухим песчаным грунтом части города вокруг бывших Рождественских, ныне Советских улиц.

На первый взгляд, странное и не очень понятное имя получила в просторечии местность к юго-западу от Большого проспекта Васильевского острова. В старину ее называли «Чекушами». В XVIII веке здесь стояли склады, где хранилась мука. Однако из-за того, что территория эта постоянно подтапливалась даже при незначительных подъемах воды в Неве, мука подмокала и спрессовывалась. Ее разбивали и дробили специальными колотушками, которые называли – чекушами. Это название и перешло на местность.

В 1723 году московский Семеновский полк был передислоцирован в Петербург. Сначала он располагался на Петроградской стороне, но вскоре получил постоянное место пребывания вблизи Загородного проспекта на огромной территории от современного Московского проспекта до Звенигородской улицы. Вся эта местность была разделена на полковые дворы, которые впоследствии образовали улицы, названные по городам Московской губернии: Рузовская, Можайская, Верейская, Подольская, Серпуховская, Бронницкая. Для запоминания такого однообразного ряда названий в Петербурге изобрели первое мнемоническое (от Мнемозины – богини памяти у древних греков) правило: «Разве Можно Верить Пустым Словам Балерины». По первым буквам этой фразы легко вспомнить и название, и место расположения любой из улиц. Так вот, весь обширный район квартирования Семеновского полка петербуржцы окрестили «Семенцами», или «Сименцами». В литературе встречается и то, и другое написание. Нет уже Семеновского полка, Семеновский плац – место проведения солдатских учений и смотров – превратился в Пионерскую площадь с Театром юных зрителей, запершим перспективу Гороховой улицы, офицерские дома давно уже уступили место обывательским постройкам, а старинный фольклорный топоним до сих пор широко бытует среди петербуржцев.

В 1863–1864 годах на засыпанной территории «гаванца», или ковша для захода малых судов с Невы к Таврическому дворцу, петербургское «общество водопроводов» возвело первую в городе водонапорную башню – красно-кирпичный, так называемый «адмиралтейский» образец промышленной петербургской архитектуры. Но очень долгое время в народе эта местность по традиции называлась «Ковшом».

Огромный многонаселенный промышленный Петербург всегда был окружен гигантскими мусорными свалками. Многие из них со временем превращались в строительные площадки, на которых возводились заводские корпуса или многоэтажные жилые здания. Но память об этих постоянно дымящихся и тлевших курганах жила в фольклоре. Такие пустыри, заваленные бытовыми и промышленными отходами, которые постоянно прели и курились, распространяя зловонный густой туман, в народе назывались «Горячими полями». Одно из них было за Невской заставой, другое – напротив Новодевичьего кладбища на Московском проспекте. Были и другие, но в фольклоре память о них, кажется, не сохранилась.

Особенно на слуху у петербуржцев фольклор, связанный с улицами и проспектами города. Количество его велико, а содержание многообразно. Один только Невский проспект в фольклоре представлен такими микротопонимами, как «Невский брод», «Бродвей», «Бродик», «Бродвей-центр»… Одно время Невский проспект официально был переименован в проспект 25-го Октября. Владимир Набоков вспоминал о «проспекте какого-то октября, куда вливается удивленный Герцен». Надо полагать, что «Герцен» – это улица Герцена. В городе в то время рассказывали анекдот: старушка спрашивает у милиционера, как ей пройти в Пассаж. «Пойдите по 3-го Июля, дойдете до 25-го Октября…» – начинает милиционер. «Милый, это мне три месяца топать?!» – перебивает его бабка. Улицей 3-го Июля называлась тогда Садовая.

Даже на отдельные участки Невского фольклор навесил безошибочно точные ярлыки. Еще в XVIII веке перекресток Невского и Владимирского проспектов среди петербуржцев был известен под названием «Вшивая биржа». Услужливые и пронырливые парикмахеры в самое оживленное время выносили на тротуар стулья и тут же предлагали свои услуги гуляющим петербуржцам. Проходили годы… десятилетия… перекресток Невского и Владимирского проспектов оставался таким же популярным. У всех на памяти времена знаменитого и гостеприимного «Сайгона», о котором уже говорилось. Он размещался здесь же, на первом этаже дома № 49 по Невскому проспекту. Среди питерских шестидесятников перекресток назывался: «На углу всех улиц».

«Улицей рынков» называли в XVIII–XIX веках Садовую улицу. Вдоль нее действительно протянулась бесконечная череда рынков и торговых комплексов – от Гостиного двора на пересечении Садовой с Невским проспектом и до Лоцманского рынка в Коломне, в самом устье Фонтанки. А между этими двумя рынками предлагали свои услуги: новый Морской рынок на месте Ассигнационного банка (ныне Университет экономики и финансов), Апраксин двор, на огромной территории которого умещалось несколько рынков, Сенной рынок, гигантский Ново-Александровский рынок, раскинувшийся на территории между Садовой улицей, Вознесенским проспектом и набережной реки Фонтанки, Никольский рынок на пересечении Садовой улицы с Крюковым каналом напротив Никольского Морского собора, Покровский толкучий рынок на нынешней площади Тургенева… И это только главные и широко известные во всем городе рынки. Фольклор не случайно предложил свой, альтернативный вариант названия Садовой улицы.

Не только внешние признаки улиц и проспектов питали творческую фантазию народа. Не были чужды фольклору и простая игра слов ради искрометной шутки или озорства. Проспект Максима Горького в народе называли или «Пешков-стрит», или «Улицей кой-кого». Наличная улица, этимология названия которой не имеет ничего общего с денежными знаками, а означает всего лишь – лицевая, то есть передняя улица, среди современной молодежи называется: «Безнал», или «Наличка». «На улицу Наличную не ходи с наличными» – предостерегает василеостровцев поговорка.

На Петроградской стороне есть незаметный Крестьянский переулок, который в середине XIX века назывался Дункиным – от искаженного имени владельца одного из земельных участков на этой улице шотландца Дункана. Но в петербургском фольклоре он известен как «Дунькин переулок». В Петербурге есть еще один переулок с этим микротопонимом. Проходит он вблизи Балтийского вокзала и, как это ни странно, официального имени вообще не имеет. Горожане называют его «Дунькиным». Подобная языковая трансформация однажды уже произошла на памяти петербуржцев. В 1930-х годах знаменитый Аничков мост, названный так по имени его первого строителя подполковника Михаила Осиповича Аничкова, в народе назывался «Аничкиным» – по имени никому не известной, а скорее всего вымышленной Анички.