Наум Синдаловский - Мифология Петербурга: Очерки.

Даже в своих постоянных заботах о просвещении и распространении знаний в России Петр не забывал о приманке, которою, по выражению историка Петербурга П. Н. Столпянского, «можно было заманить русского человека». В 1715 году в царскую казну отошли только что построенные палаты Алексея Васильевича Кикина, высланного из Петербурга за казнокрадство, а затем и казненного, как одного из главных участников «заговора» царевича Алексея. В обширных Кикиных палатах Петр разместил свою знаменитую коллекцию раритетов – Кунсткамеру. Вход в Кунсткамеру – этот первый общедоступный русский музей – был бесплатным и посещать ее можно было «без всякого опасения».

Но история русского просвещения – это трудная история преодоления косности, невежества, консерватизма. В Кунсткамеру ходить опасались. Тогда, согласно одной расхожей легенде, «придумано было, чтобы каждый получал при смотрении Кунсткамеры свой интерес: кто туда заходил, того угощали либо чашкой кофе, либо рюмкой водки и венгерского вина. А на закуску давали цукерброд».

Еще задолго до основания Петербурга, в 1700 году, для надзора за строительством кораблей Петр учредил Адмиралтейский приказ, переименованный после того, как он был переведен в Петербург, в Адмиралтейскую канцелярию. Вместе со своими адмиралами Петр лично присутствовал на заседаниях канцелярии, вникая во все подробности организации военного флота в России. Ежедневно в 11 часов заседания прерывались, и Петр с наслаждением «подкреплял себя анисовкой». Примеру царя охотно следовали адмиралы. С тех пор в Петербурге 11 часов стали называть «Адмиральским часом», или «Адмиральским полднем», а на Руси сложилась поговорка, записанная еще Владимиром Далем: «Адмиральский час пробил, пора водку пить».

Огромный двухлитровый кубок вина с надписью на крышке: «Пей до дна», который при жизни царя-реформатора едва ли не насильно вливался в глотку провинившегося или опоздавшего на ассамблею и от которого пошло гулять по стране понятие «Штрафная», со временем трансформировался в легендарную именную чарку. По преданию, такую чарку получил в подарок от Николая I мастеровой человек Петр Телушкин. Во время сильного урагана 1829 года накренился Ангел на шпиле Петропавловского собора. Для его ремонта требовались дорогостоящие строительные леса. Телушкин предложил выполнить всю работу вообще без лесов. Ему это блестяще удалось с помощью веревочной лестницы, которую он закрепил в основании Ангела. В течение шести недель ежедневно взбирался Телушкин по этой лестнице, а когда вся работа была успешно окончена, то за проявленную смекалку и мужество император будто бы лично вручил ему именную чарку, которая давала Телушкину пожизненное право получать бесплатную водку во всех казенных кабаках.

По другой малоправдоподобной легенде, право на бесплатную выпивку давало Телушкину несмываемое клеймо, поставленное ему на правую сторону подбородка. Входя в кабак, он громко щелкал пальцем по клейму, давая знать трактирщику о своем неотъемлемом праве. Если верить этой легенде, то именно тогда и родился характерный и столь понятный всякому жест, приглашающий к выпивке.

В петербургской истории известны случаи, когда водка становилась общей наградой, а наказанию подвергались как раз те, кто так или иначе этому противодействовал. В честь своего восшествия на престол Екатерина II повелела отпускать народу водку бесплатно. По одному из преданий, крупнейший петербургский богач купец Савва Яковлев воспротивился этому. Народ тут же «произвел буйство на улицах», о чем немедленно доложили императрице. Екатерина выразила свое неудовольствие и пожаловала Яковлеву чугунную медаль в пуд весом, с приказанием носить ее по праздникам на шее.

В 1916 году справочная книга «Весь Петроград» сообщала всем желающим названия, адреса и фамилии владельцев более полутора тысяч трактиров. Было чем вскружить головы заезжим провинциалам, которые затем разносили по всей России молву о доступности и легкости роскошной и безбедной жизни в столице. В Ярославской губернии распевали частушку:

Интересно, что в это же время подобную частушку фольклористы записали и в Тверской губернии:

Надо сказать, героями петербургского городского фольклора на тему выпивки были не только простолюдины или провинциалы. В равной степени ими становились представители всех социальных слоев. Другое дело, не все удостаивались осуждения или даже простого неодобрения. К кому-то фольклор был более снисходителен, к кому-то – терпим. С солдатской прямотой и откровенностью рубили императорские лейб-гвардейцы: «Кирасиры Ее Величества не страшатся вин количества». Богатые ветреники, тяготившиеся домашними обязанностями, с открытием в Петербурге общедоступной Публичной библиотеки получили неожиданную возможность, уходя из дома, философически изрекать своим женам, что спешат «Пропустить стопку, другую книг».

Широкой известностью пользовались застолья в литературных кругах Петербурга первой половины XIX века. По одной из легенд, писатель Нестор Кукольник отмечал однажды свой день рождения на загородной даче Безбородко в Полюстрове. Молва приписывает Кукольнику четверостишье, которое он произнес, когда в разгар веселья вдруг оказалось, что все питье кончилось и достать его невозможно:

До революции на острове Котлин среди кронштадтских моряков широкой славой пользовался трактир с романтическим названием «Мыс Доброй Надежды». Трактирные нравы строгостью не отличались, и очень часто моряки возвращались из увольнения весьма потрепанные и с синяками под глазами. В фольклоре сохранилась крылатая фраза, с помощью которой оправдывались очередные жертвы кронштадтского «зеленого змия»: «Потерпел аварию у мыса Доброй Надежды».

Чуть ли не гимном петербургской учащейся молодежи – кадетов, курсантов и студентов всех рангов – стали знаменитые четыре строчки «Чижика-пыжика». «Чижиками-пыжиками» из-за форменных мундиров желто-зеленого цвета называли в Петербурге курсантов Училища правоведения, которое находилось на Фонтанке напротив Летнего сада. Весь Петербург вместе с подвыпившими правоведами голосил заветные строчки: