Наум Синдаловский - Призраки Северной столицы. Легенды и мифы питерского Зазеркалья.

Затем на несколько десятилетий всякие упоминания о появлении призрака императора в фольклоре исчезают, пока вновь не всплывают в связи с бурным обсуждением в обществе предполагаемого места установки памятника основателю Петербурга. Как оказалось, без потустороннего вмешательства выбор места не обошелся.

Памятник Петру I, созданный французским скульптором Этьеном Фальконе, был открыт 7 августа 1782 года в центре Сенатской площади при огромном стечении народа, в присутствии императорской фамилии, дипломатического корпуса, приглашенных гостей и всей гвардии. Это была первая монументальная скульптура, установленная в Петербурге. Место установки было определено еще в 1769 году «каменным мастером» Ю. М. Фельтеном. Его работа, за которую он был переведен из разряда мастеров в должность архитектора, так и называлась «Проект укрепления и украшения берегов Невы по обеим сторонам памятника Петру Великому».

Между тем в народе живут многочисленные легенды, по-своему объясняющие выбор места установки памятника. Вот одна из них: «Когда была война со шведами, – рассказывает северная легенда, – то Петр ездил на коне. Раз шведы поймали нашего генерала и стали с него с живого кожу драть. Донесли об этом царю, а он горячий был, сейчас же поскакал на коне, а и забыл, что кожу-то с генерала дерут на другой стороне реки, нужно Неву перескочить. Вот, чтобы ловчее скок сделать, он и направил коня на этот камень, который теперь под конем, и с камня думал махнуть через Неву. И махнул бы, да Бог его спас. Как только хотел конь с камня махнуть, вдруг появилась на камне большая змея, как будто ждала, обвилась в одну секунду кругом задних ног, сжала ноги, как клещами, коня ужалила – и конь ни с места, так и остался на дыбах. Конь этот от укушения и сдох в тот же день. Петр Великий на память приказал сделать из коня чучело, а после, когда отливали памятник, то весь размер и взяли из чучела».

И еще одна легенда на ту же тему, записанная в Сибири: «Петр заболел, смерть подходит. В горячке встал, Нева шумит, а ему почудилось: шведы и финны идут Питер брать. Из дворца вышел в одной рубахе, часовые не видели. Сел на коня, хотел в воду прыгать. А тут змей коню ноги обмотал, как удавка. Он там в пещере на берегу жил. Не дал прыгнуть, спас. Я на Кубани такого змея видел. Ему голову отрубят, а хвост варят – на сало, на мазь, кожу – на кушаки. Он любого зверя к дереву привяжет и даже всадника с лошадью может обмотать. Вот памятник и поставлен, как змей Петра спас».

Со слов некоего старообрядца петербургский писатель Владимир Бахтин записал легенду о том, как Петр I два раза на коне через Неву перескочил. И каждый раз перед прыжком восклицал: «Все Божье и мое!» А на третий раз хотел прыгнуть и сказал: «Все мое и Божье!» То ли оговорился, поставив себя впереди Бога, то ли гордыня победила, да так и окаменел с поднятой рукой.

В одном из северных вариантов этой легенды противопоставления «моего» и «богова» нет. Есть просто самоуверенность и похвальба, за которые будто бы и поплатился Петр. Похвастался, что перескочит через «какую-то широкую речку», да и был наказан за похвальбу – окаменел в то самое время, как передние ноги коня отделились уже для скачка от земли.

В варианте той же самой легенды есть одна примечательная деталь: Петр Великий «не умер, как умирают все люди: он окаменел на коне», то есть был наказан «за гордыню, что себя поставил выше Бога».

Но вот легенда, имеющая чуть ли не официальное происхождение. Как-то вечером наследник престола Павел Петрович в сопровождении князя Куракина и двух слуг шел по улицам Петербурга. Вдруг впереди показался незнакомец, завернутый в широкий плащ. Казалось, он поджидал Павла и его спутников и, когда те приблизились, пошел рядом. Павел вздрогнул и обратился к Куракину: «С нами кто-то идет рядом». Однако тот никого не видел и пытался в этом убедить цесаревича. Вдруг призрак заговорил: «Павел! Бедный Павел! Бедный князь! Я тот, кто принимает в тебе участие». И пошел впереди путников, как бы ведя их. Затем незнакомец привел их на площадь у Сената и указал место будущему памятнику. «Павел, прощай, ты снова увидишь меня здесь». Прощаясь, он приподнял шляпу, и Павел с ужасом разглядел лицо Петра. Павел будто бы рассказал об этой мистической встрече с призраком Петра своей матери императрице Екатерине II, и та приняла решение о месте установки памятника.

Появление на берегах Невы бронзового всадника вновь всколыхнуло извечную борьбу старого с новым, века минувшего с веком наступившим. Вероятно, в среде старообрядцев родилась апокалипсическая легенда о том, что бронзовый всадник, вздыбивший коня на краю дикой скалы и указующий в бездонную пропасть, – есть всадник Апокалипсиса, а конь его – конь бледный, появившийся после снятия четвертой печати, всадник, «которому имя смерть; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертой частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором, и зверями земными». Все как в Библии, в фантастических видениях Иоанна Богослова – Апокалипсиса, получивших удивительное подтверждение. Все совпадало. И конь, сеющий ужас и панику, с занесенными над головами народов железными копытами, и всадник с реальными чертами конкретного Антихриста, и бездна – вод ли? Земли? – но бездна ада – там, куда указует его десница. Вплоть до четвертой части земли, население которой, если верить слухам, вчетверо уменьшилось за время его царствования.

Одной из интереснейших композиционных находок Фальконе стал включенный им в композицию памятника образ змеи, или «Какиморы», как называли ее в народе, придавленной копытом задней ноги коня. С одной стороны, змея отлитая в бронзе скульптором Ф. Г. Гордеевым, стала еще одной, дополнительной точкой опоры для всего монумента, с другой – это символ преодоленных внутренних и внешних препятствий, стоявших на пути к преобразованию России. Впрочем, в фольклоре такое авторское понимание художественного замысла было значительно расширено. В Петербурге многие считали памятник Петру неким мистическим символом. Городские ясновидящие утверждали, что «это благое место на Сенатской площади соединено невидимой обычному глазу „пуповиной“ или „столбом“ с Небесным ангелом – хранителем города». А многие детали монумента сами по себе не только символичны, но и выполняют вполне конкретные охранительные функции. Так, например, под Сенатской площадью, согласно старинным верованиям, живет гигантский змей, до поры до времени не проявляя никаких признаков жизни. Но старые люди были уверены, что как только змей зашевелится, городу наступит конец. Знал будто бы об этом и Фальконе. Вот почему, утверждает фольклор, он включил в композицию памятника изображение змея, на все грядущие века будто бы заявляя нечистой силе: «Чур, меня!»