Михаил Геллер - ВЕХИ 70-ЛЕТИЯ Очерк советской политической истории

Цифры опьяняют составителей планов, возглавляемых Сталиным. Они опьяняют и строителей, советских людей. Кажется: еще одно усилие, еще один построенный завод, воздвигнутая плотина, километр канала — и вот он — социализм, всеобщее счастье. "Лихорадка буден" объявляется признаком здоровья. Партия и поэты подгоняют: время — вперед. И начинает казаться, что время принадлежит государству, принадлежит партии.

В первую пятилетку впервые проявляется идеологическая, важнейшая функция планирования. Ленину принадлежит открытие возможности увязки цифры и цели. В 1919 г. он регистрирует это открытие в формуле: если дать мужику 100 тыс. тракторов, он скажет — я за коммунию. Цифра — 100 тыс. тракторов; цель — коммуния. В России в это время было около 2 тыс. тракторов. Следовательно путь к "коммунии" можно было исчислять увеличением числа сельскохозяйственных машин, или электростанций, или заводов и т. д. Путь в будущее становился зримым. Время нарезалось на порции, преодолеваемые цифрами. Пятилетка стала единицей дороги, пройденной к коммунизму.

В 1932 г. началось подведение итогов первой пятилетки, первого этапа на пути к цели. В январе 1933 г. Сталин объявил о выполнении плана на 93,7%. Жонглирование цифрами, исчисление в процентах, в рублях, стоимость которых плановые органы определяли по своему желанию — дали возможность говорить, что угодно, торжествовать победу. К тому же были и несомненные результаты: в необычайные сроки выросли гиганты тяжелой промышленности - на Урале, в Кузбассе, на Волге, на Украине, построены заводы в Москве и Ленинграде, проложено 5.500 км железных дорог (план предусматривал 16 тыс. км). Сталин спросит на XVII съезде: "Не чудо ли это?"

Сомнения возникали даже не при сравнении контрольных цифр и признаваемых результатов. Например, планировалось выплавить 10,3 млн. тонн (в 1928 г. - 4,2 млн. т), а было выплавлено 5,9 млн. т. Сомнения появлялись, когда задавался вопрос о цене "чуда". Главным источником средств на осуществление пятилетки были так наз. внутренние накопления. Они были получены прежде всего за счет того, что главный сталинский экономист Струмилин назвал "потребительским аскетизмом": из страны вывозится сырье, в том числе продовольствие, хотя население — даже в городе — живет впроголодь. Летом 1932 г. Сталин объявляет: "Незачем было свергать капитализм в ноябре 1917 г. и строить социализм на протяжении ряда лет, если мы не добьемся того, чтобы люди жили у нас в довольствии... Было бы глупо думать, что социализм может быть построен на базе нищеты и лишений, на базе сокращения личных потребностей и снижения уровня жизни".

В конце первой пятилетки уровень жизни снизился не только по сравнению с 1913 г. Он был ниже уровня 1928 г. В последующие полвека советские руководители неоднократно будут повторять сталинские слова о необходимости добиться того, чтобы "люди жили у нас в довольствии". А "довольствие" будет отдаляться, как линия горизонта.

Цена пятилетки не исчерпывается резким снижением уровня жизни. На этот период приходится организованный правительством голод, унесший миллионы жертв, в том числе не менее 7 млн. на Украине. Резко обостряется уголовное законодательство. 7.8.1932 г. принимается возможно самый суровый закон в истории судопроизводства: за хищение общественной или кооперативной собственности наказание — смертная казнь; лишь при смягчающих вину обстоятельствах она заменялась лагерным заключением на 10 лет. Впервые труд заключенных применяется для строительства социализма в невиданных масштабах. Беломорско-Балтийский канал строит единовременно 300 тыс. зэков. По официальным данным только в тюрьмах в мае 1933 г. содержалось 800 тыс. человек. Число заключенных в концентрационных лагерях далеко превосходило эту цифру.

Кошмарная слава гитлеровских концлагерей не должна заслонять советского приоритета в этой области. Честь первого использования термина "концлагерь", родившегося на Кубе в самом конце XIX в. принадлежит Троцкому. В приказе от 4 июня 1918 г. наркомвоенмор требует заключения в концлагеря чехословаков, не желавших сдавать оружие. 26 июня Троцкий предлагает Совнаркому направлять в концлагеря офицеров, не желающих служить в Красной армии. 9 августа Ленин, озабоченный размахом крестьянского восстания в Пензенской губернии, требует от губисполкома: "Провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь". 5 сентября 1918 г., после того, как эта мера репрессий уже широко применяется, она узаконивается постановлением Совнаркома: "Необходимо обезопасить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях". Очень скоро выясняется, что среди заключенных неуклонно растет число рабочих и крестьян, которых наказывают за "саботаж", уход с работы, невыполнение норм и т. д. В 1919 г. Дзержинский объявляет, что "концлагеря являются — школой труда".

В годы первой пятилетки окончательно складывается особое, советское отношение к труду. Он перестает быть экономической функцией, как это было всегда с того момента, когда предок человека встал на задние лапы и взял в переднюю камень. Советский труд приобретает политические функции. Он становится мерилом достоинства человека, определяющим его место в жизни, но одновременно — превращается в тягчайшее наказание. Хороший работник — это хороший человек, ибо он способствует строительству социализма. Но "плохие" люди, враги — также строят социализм, перевоспитываясь в процессе труда в лагерях. Сталин объявляет: труд — дело чести, доблести и геройства. Но этот сталинский лозунг украшает ворота концентрационных лагерей, число которых не перестает расти. Труд — дело чести, доблести и геройства и одновременно все крупнейшие (и даже средние и малые) объекты пятилетки сооружаются заключенными. Рабский труд становится важнейшим инструментом строительства социализма.

Идет лихорадочное сооружение нового мира, и страх становится составной частью воздуха, которым дышат советские люди. В ноябре 1928 г. пленум ЦК принимает решение о проведении второй генеральной чистки членов партии. В том же 1928 г. проходит первый – после 1922 г. -большой показательный процесс, так наз. Шахтинский. Судят инженеров и техников, обвиняемых в неизвестном ранее преступлении - вредительстве. Вредитель становится новым врагом и объяснением всех неудач социалистического строительства. Шахтинский процесс - целиком сфабрикованный ОГПУ — очередным воплощением ВЧК, — заканчивается смертными приговорами и кампанией ненависти. В 1930 г. очередная кампания ненависти "к врагам" организуется вокруг очередного сфабрикованного процесса — так наз. Промпартии.